Что важнее в восприятии прекрасного - то, насколько оно прекрасно, или то, кто им с нами делится? Иными словами, что побеждает - осознание авторитета исполнителя или эмоции от восприятия произведения?
Однажды издание "Вашингтон пост" и известный музыкант Джошуа Белл провели эксперимент: Белл под видом уличного музыканта сыграл в метро, чтобы проверить, узнает ли кто-то мировую знаменитость.
Белл – действительно выдающийся музыкант с множеством наград, известный не только в академической среде, но и по интервью и телепередачам остальным меломанам.
За сорокаминутный концерт Белл получил 32 доллара и узнавание единственного человека.
Конечно, этот эксперимент не является в полной мере научным, да и наше восприятие сильно подчинено привычке: мы не готовы услышать прекрасное исполнение высокой классики в метро или на улице, потому Джошуа Белл и остался незамеченным. И здесь пока рано говорить о победе разума над чувствами.
Чтобы лучше разобраться в этом парадоксе восприятия, американские исследователи пригласили двадцать человек без специального музыкального образования послушать набор фортепианных отрывков: каждый из них длился чуть больше минуты и был дан в двух музыкальных исполнениях.
Про одно исполнение слушатели говорили, пишет Scientific Reports, что это играет какой-то консерваторский студент, про другое – что это некий всемирно известный пианист. И записи действительно принадлежали студенту и всемирно известному пианисту, но фокус был в том, что музыкальные фрагменты слушали несколько раз, и время от времени психологи меняли ярлыки: говорили про студенческую запись, что она знаменитая и выдающаяся, а про знаменитую и выдающуюся – что она студенческая, и наоборот.
От участников эксперимента требовалось оценить удовольствие от музыки по десятибалльной шкале; кроме того, все это они слушали, находясь в аппарате для магнитно-резонансной томографии – исследователей интересовало, как будут вести себя мозговые центры, отвечающий за обработку звуковой информации, удовольствие и когнитивный контроль.
То, кто студент или знаменитость будет исполнять музыку, объявляли заранее, и некоторые слушатели, узнав, что сейчас будет играть знаменитость, говорили потом, что именно это исполнение им понравилось больше – даже если на деле они слышали студенческую игру. То есть включался разум, логика, как в случае с неузнанным Беллом, когда мы решаем, что знаменитость в метро играть не будет, потому не стоит и слушать.
Интересно, что были и те, которые, наоборот, высказывались в пользу "студенческого" исполнения (которое на самом деле принадлежало знаменитому пианисту). Эти слушатели преодолевали перекос в восприятии, навязываемый авторитетом – то есть когда мы заранее готовы полюбить то, что исходит от какого-нибудь всеми признанного великого артиста.
У тех, кто предпочитал такое "профессиональное" исполнение, наиболее активными были те участки, которые первыми обрабатывают звуковую информацию, а также зоны, отвечающие за чувство удовольствия. Причем активность в этих зонах повышалась еще до того, как начиналась собственно музыка (то есть с момента объявления исполнителя), и продолжалась в течение всего музыкального фрагмента. Мозг как бы заранее готовился воспринимать нечто великое, и оставался настроенным на великое все остальное время.
А вот у предпочитающих "студенческое" исполнение, повышенная активность случалась в мозговых зонах, контролирующих когнитивные процессы и отвечающих за сопоставление разнородной информации. Когнитивный контроль также работал все время, пока человек слушал музыкальный отрывок – то есть можно сказать, что те, кто слушал именно музыку, а не авторитетного исполнителя, слушали ее осознанно.
Эксперимент был поставлен с музыкой, но то же самое, скорее всего, происходит и тогда, когда мы смотрим кино, читаем книгу, и когда мы выбираем, какой компьютер купить и каким новостям верить.
Лучше всего, конечно, чтобы между восприятием с одной стороны и установками-авторитетами с другой стороны был некий баланс. И достижения нейробиологии нам тут могли бы помочь. Те психологические особенности, о которых мы говорили выше в связи с двумя группами слушателей, разумеется, зависят от устройства мозга, так что у кого-то центры когнитивного контроля от рождения связаны с центрами удовольствия сильнее, у кого-то слабее.
Но мозг – вещь весьма пластичная, и если уж память, как говорят, можно улучшить магнитной стимуляцией, то нельзя ли подобной стимуляцией настроить мозговую активность так, чтобы достичь золотой середины между объективным восприятием и доверием к авторитетам.