В поисках настоящего себя

В какие игры мы играем с другими людьми? Почему мы не можем одинаково вести себя с родными, друзьями и коллегами? Где скрывается наше настоящее «Я»?

(Отрывок из книги «Главные вопросы жизни»)

Всякий раз, в зависимости от того, в какой си­­­­­ту­­ации вы находитесь, вы автоматически превраща­е­­­­тесь в какого-то другого человека. Вы превращаетесь в «сына» (или «дочь») в отношениях с мамой, в «прохожего» в общении с другим прохожим, в «начальника» в отношениях с подчиненным. Вы превращаетесь в «ученика», об­­ща­ясь с корифеем от науки, в отношени­ях с деть­ми мы все автоматически становимся «ро­ди­­те­лями», в отношениях с представителями про­тивоположного пола — в «представителей противоположного пола» (своего собст­венного) и так далее. И все это нескончаемая череда, масса, можно сказать, — неисчислимое количество ВАС.

И вот эту череду наших ролей, которые мы играем неосознанно, и не играем даже, а прямо ощущаем себя в них, можно назвать я-отождествленными ролями (мы тождественны этим ролям). Вы отождествлены с ролью сына (дочери), мужа (жены), сотрудника, любой другой. Ни­где нет наигрыша, нигде нет ощущения, что такой я — это не я, и я только «притворяюсь» сыном (или дочерью) для своих родителей, учеником для сво­их учителей, прохожим для прохожих. Нет, это все — вы. Или все же где-то вы — это не вы? Нет, вы в данном случае — везде вы! Самоощущение себя в этих ро­лях для нас естественно и органично.

Но теперь встает вопрос, а где вы – к сожалению, не знаю как вас зовут, но обратился бы по имени, – настоящий?! В какой из этих своих я-отождествленных ролей человек является настоящим? В роли ребенка, родителя, воспитуемого, вос­питателя, учителя, ученика, товарища, сотрудника, подчиненного или начальника тран­спортного цеха? В какой?..

Нет, на самом деле ни в одной из этих ролей мы не являемся настоящими. Мы, конечно, во всех этих случаях являемся собой, но только частью себя, а поскольку часть не есть целое — мы, оказываясь в этих отношениях, пусть даже и очень теплых, доверительных, чувствуем, что мы не до конца востребованы, не во­с­приняты во всей своей полноте.

И это происходит при любой формализации отношений! Допустим, юноша и девушка влюбля­ют­ся друг в друга. Но они же сразу вольно или невольно начинают играть! Прямо-таки це­лая пьеса в голове раскручивается! Там вся великая русская литература XIX века вста­ет, понимаете, и раскланивается. Там грезится все на свете! Мужчина «фильтрует» свой... ре­чевой поток. Девушка думает, что бы ей такое сделать и как — как голову повернуть, ножку поставить или улыбнуться, чтобы он — возлюбленный — это заметил и восторгся ею. Восторгся и наконец-то уже к ней проникся. И вот она эту юбочку надевает уже вто­­рой час, прикладывает и прикиды­вает — до­статочно ли она привлекательна в ней будет, покорит ли его и вызовет в нем желаемые чувства. Можно ли на­звать ее в такой ситуации настоящей? Да, она ру­ко­вод­ст­ву­ется настоящими чувствами, но при этом не явля­ется самой собой, а пытается быть какой-то. Любые наши отношения с другими автоматически превращаются в ка­кую-то часть нас. И мы уже не можем это конт­ролировать, мы ничего не можем с этим сделать.

Супруг, который по идее должен быть самым близ­ким человеком, в результате оказывается жесткой мо­делью. Да, мы какие-то вопросы обсуждаем, какие-то не обсуждаем, какие-то дружеские связи акцентируем, какие-то, наоборот, уводим в тень, потому что ему это неприятно, неинтересно и так далее.

Но при этом есть же тот, кто, «загримировавшись», исполняет эти роли... Невидимка, который входит в те или иные я-отождествленные роли и каждый раз надевает на себя разные костюмы: дочери, ма­тери, сотруд­ника, прохожего — кого угодно. Невидимка, который на каждый свой очередной спектакль надевает соответствующий наряд.

Когда вы в театре выходите играть Офелию, вы надеваете костюм Офелии и ждете Гамлета, а не Отелло. Потому что если, по сценарию, вый­дет Отелло, то надо одеться по-другому и надо платок обязательно при себе иметь, чтобы его по­­том куда-то передать, чтобы затем его выкрали и подсунули, правильно?

И это происходит автоматически, это лежит внутри самой структуры нашего социального поведения. А этот невидимка постоянно находится в ситуации перепрыгивания из одного костюма в другой. Но! Есть этот мо­мент его полета, даже перелета, можно сказать. Когда он еще не в том костюме, но уже не в этом. Он может во время беседы взять и вдруг дистанцироваться, выскочить из ситуации, подняться над ней и воскликнуть: «Боже мой, и это — мои родители! Ну ничего не понимают вообще!» Невидимка вышел, костюм остался — держится, не па­дает, не оседает. А невидимка по­ходил где-то, вернулся в костюм «ребенка» и сказал: «Да, мама, хорошо, па­па, все, как вы скажете... Ну, я пошел. До свидания!»

И у нас проблемы, собственно говоря, с этим невидимкой. Именно он в нас ноет, воет и плачет. Уставший, измученный от этих бесконечных спектаклей, которые, с одной стороны, и составляют его существование, а с другой — не дают того ощущения жизни, в котором он нуждается. И это ведь со всеми так про­исходит, со всеми людьми, вообще со всеми!

Нет ни одного человека, который бы не переживал чего-то по­добного. Да, одни это переживают как развернутый драматичный экзистенциальный кризис, другие — как хандру, что, мол, никто меня не любит, никто меня не понимает, никому я не нужен и так далее. То есть одни в области духа экзальти­руются, а другие просто брюзжат, ворчат, пьют и ипохондризируются. В общем, кто-то глубже это чувствует, объемнее воспринимает, а кто-то попроще. Но суть од­на и та же: плач невидимки. Вроде и есть он, а вро­де и нету. И очень ему от этого плохо.

Исключение из данного правила — редкость: люди, которые находятся на самом вы­соком уровне личност­ного развития, небольшая компания святых — мать Тереза, может быть. Не знаю... Мой список закончился. Впро­чем, я не слишком верю, что и «невидимка» Терезы была всем и слишком довольна. Я видел очень интеллектуальных, одухо­творенных, гениально одаренных людей, но каких-то святых, как о них рассказы­вают: при­шел, сел перед ним, и тепло тебе сра­зу стало, и все твои маски сняты, и сразу твой «невиди­м­ка» освободился и наслаждается без­мятежностью блаженства, и счастье есть, его не может не быть, — нет, таких не встречал.

Еще хочу заметить, что вот этот «невидимка» (в монографии он у меня «внутренняя сущность» называется), который мигрирует, в зависимости от состояния окружающей среды, из одного костюма в другой, — он же бессодержателен. У него есть только нота чувства, но­та переживания. Он как звук камертона: «Тун-н-н-н-н-н...» В нем нет ничего, какой-то там ширины, глубины, длины, он просто это «ун-н-н-н...» И весь мир — это огромное количество вот таких одиноких камертонов.

Но к чему я это все рассказываю об этой загадочной бес­содержательности, неспецифичности нашей исконной, внутренней сущности? Да к тому, что если внутри все мы по сути своей одинаковы, то чтобы ощутить в другом «род­ст­вен­ную душу», нам нет нужды в каком-то спе­циаль­ном человеке, в определенном лице с неким заданным количеством черт. Нет, нам нужен просто тот человек, ко­торый не побоится с нами и перед нами «раздеться». Фигурально выражаясь, разумеется.

То есть человек, который не будет с нами в каких-то оп­­­ре­деленных, пусть и прекрасных, но формализованных, привычно-отработанных отношениях. А будет «голым», как есть, без вся­­ких попыток быть каким-то... Не будет ни ощущать себя, ни воображать се­бя каким-ни­будь доктором, например, в отношениях с на­ми, или учителем, или учеником, или родителем, лю­бовником, женой, сыном... он не будет находиться ни в какой роли.

И мы получим то, что я называю «индивидуальными отношениями». Это когда друг с другом взаимодействуют не «личности» с их «богатым жизненным багажом», а сущно­сти. Это отношения, в которых особенно и го­ворить-то не о чем. Это отношения, в которых время течет как-то неопределенно, есть или нет — не­понятно. Отношения, где все красиво, при этом ты не можешь назвать ни одного формального критерия этого прекра­сного. Это индивидуальные отношения — отношения двух людей, которые не предполагают развертывания никакой социальной пьесы. Они лишены всякой цели и хороши оттого просто, что они есть. Как цветы, знаете?

К сожалению, описанные «индивидуаль­ные отношения» могут возникнуть только на очень высоком уровне раз­вития личности. А до него доходят очень немногие — чем выше в гору, тем население меньше.

(Отрывок из книги «Главные вопросы жизни»)