Почему мы не любим успешных людей?

Что такое успех? Можно ли просто оказаться в нужное время в нужном месте, чтобы стать успешным?

(Отрывок из книги «Главные вопросы жизни. Универсальные правила»)

Видели ли вы людей, которые говорят, что они ­успешные? Бьют в грудь и говорят? Я видел многих успешных, очень успешных людей, но тех, которые бы называли себя успешными – нет. Такие люди обычно говорят: «Я неплохой бизнесмен», «я неплохой ар­тист». Но никто не скажет: «Я — успешный артист» или «я — успешный коммерсант». «Я хороший коммерсант», «я отличный коммерсант», «я не­обыкновенно хорош» – это пожалуйста. Но сказать о самом себе: «Я успешный» — это как-то странно.

Успех — это некое соотношение между, с одной стороны, вложенного труда, усилий, а с другой — результата этих усилий. Поэтому человека, который так сам себя оценивает – как «успешного» – трудно себе представить. Он видит во всем этом логику, а не какой-то мистический «успех». Очевидно, что он вкладывал труд, очевидно, что он имеет достигнутый результат, как результат его труда. В этом смысле само понятие «успеха» не является личным. Оно оценочное, внешнее, стороннее.

Как у Иосифа Бродского: «Смерть – это то, что бывает с другими». Так и успех — это то, что бывает с другими.­­ В этом смысле психологическая ценность такого понятия не слишком ве­лика.

Странно ли, в связи с этим, что мы так и не научились восхищаться успешными людьми? Не умеем, не научились, не знаем как. Раньше не успех ценили как таковой, а то, что человек двадцать лет на производстве отработал. Медаль давали не за то, что ты хорошие половники выпускаешь, а за то, что ты это делаешь долго и мучительно: «За многолетний труд». И «Героя социалисти­че­ского труда» давали за то, что ты сделал о-о-о-очень много половников, а не за то, что ты их как-то особенно хорошо сделал.

В свое время, когда я еще и года не отработал руководителем оргметодотдела по пси­хотерапии города, мне дали грамоту «За многолетний труд по организации медицинской помощи...» Я на это говорю: «За грамоту, конечно, спасибо, но многолетний труд — это не про меня. Я меньше года в должности!» А мне говорят: «Ну так у нас других грамот нет, а как-то поощрить считаем нужным». То есть даже формы поощрения такой нет — «за хороший труд», «за успешный труд». Не готовы мы к этому слову – «успех» – психологически. У нас это понятие до сих пор несет в себе какой-то негативный оттенок.

В советской стране не было ус­пешных людей, успешные — были там, на Западе. А у нас — нет, у нас — все равные, о каком «успехе» мо­жет идти речь? И до сих пор этот оттенок некой испорченности, ложности, неправедности «успеха» — последствие всеобщей уравниловки — дает себя знать. Мы не принимаем успешных людей, не ценим их, по­дозреваем во всех тяжких. Так что тут понятная историческая ретроспектива... И люди стесняются быть успешными, производить такое впечатление, именоваться такими. А если стыдно быть успешным, то о каком личном «успехе» как о национальной идее можно говорить?

В США идея self-made — люди, которые сами себя сделали, — является своего рода на­циональной, неким остовом всей культуры. Государство безусловно поддерживает тех, кто делает себя сам — себя, свою карьеру, свое дело. И ему это выгодно: просто хвалишь человека за то, что он креативно работает, а он в ответ работает в два раза креативнее и вообще в два раза больше работает. Просто хвалишь и поддерживаешь, а результат — экономический рост и увеличение общего благосостояния. Очень выгодно! Так сказать, «за спасибо».

А у нас пока, как и в Мексике какой-нибудь или Бразилии, национальная идея — Золушка. Несчастная, горемычная, страдала-мучилась, и воздалось ей сторицей, с неба упало. А то, что она много работала, переби­ра­ла всякие бобы да розовые кусты сажала, — это ведь со счастливым результатом никак не связано. Принц девушку не за это полюбил, а за красоту ее неземную и характер ангельский, то есть не за труды праведные, а за здорово живешь. И вот — мечта! Встречайте: пришла фея — птица счастья завт­раш­него дня прилетела, крыльями звеня...

В общем, таким странным, сказочным образом — по щучьему веленью — мы счастье допу­скаем, а «нажитое непосильным трудом» — это, извините, у нас реплика негативного героя.

Никаким «селф-мейдом» даже не пахнет. А от «успеха» — разит... Читай — плохо пахнет. Оговорочка по Фрейду. Вот такой милый образ... В результате же мы не формируем очень важное для общества пре­дставление о self-made-людях, о людях, которые сами себя сделали.

У нас есть, правда, люди-герои... Но герои они не потому, что много сделали для отечества, а потому, что необыкновенные трудности преодолели, несмотря ни на что. У нас есть такой герой — Маресьев, например. «Повесть о настоящем человеке»! А вот self-made нет. А на чем держится государство, страна, общество?

Венеция, как известно, стоит на сваях – брались бревна и забивались в эту их непонятную почву, со временем деревяшки просаливались морской водой и становились же­сткими, прочнее металла. Мне кажется, что в этой аналогии каждый успешный человек, self-made — это очередная свая, вбитая в основание города, которая позволяет ему быть крепче. Венеция сто­ит на этих сваях. А каждое здоровое государство стоит на этих людях, потому что они привносят свой успех в общую копилку, потому что чем успешнее отдельные граждане страны, тем успешнее страна. Это правило. Такие люди повышают запас прочности общества, увеличивают его возможности. Но пока мы будем — вольно или невольно — отбрасывать тень негатива и сомнения на этих людей, успеха России не видать. Это как пить дать... А негатив есть.

Психологический портрет человека, испытывающего неприязнь к успешным людям: он неуверенный, пережи­ва­ет какие-то стрессовые события, у него нет чувства защищенности, он находится в состоянии внутрен­него напряжения и апатических представлений о действительности. Он говорит, что в настоящем все плохо, он не видит никаких перспектив в будущем... В общем, мы с вами перечислили все симптомы депрессии. Это очень важно и очень серь­езно. Наш народ переживает тяжелейший и системный стресс, так что трудно ждать от людей, что они будут радоваться тому, что кому-то, а не им, вроде как, «повезло». Мы в целом находимся в нездоровом психическом состоянии. И то, что мы мало улыбаемся, — это не потому, что мы слишком замкнуты, а потому, что нам впору антидепрессанты распылять с самолета в виде аэрозолей. Так что, известная массовая агрессивность в отношении людей, как мы говорим, «успешных», — это просто один из симптомов нашего общего психического нездоровья. Это во-первых.

Во-вторых, на мой взгляд, тут не вопрос зависти, как обычно думают, тут вопрос вну­тренней позиции. Мы, раздражаясь на преуспевающих людей, по большей части не верим в то, что и у нас все это может быть. Но при такой позиции у нас действительно ни­чего и ни­когда не будет. И надо отдавать себе в этом отчет. По­тому что если вы говорите се­бе: «У меня никогда этого не будет», — то после этого вы не сделаете ни одного шага в том направлении, чтобы у вас это было. А если у меня этого никогда не будет, рассуждаю я, а я нормальный, то, следовательно, эти «успеш­ные» до­стигли своего успеха каким-то непра­ведным путем. И дальше появляется идеология неправедного пути, которая уходит своими корнями в начало девяностых, когда обо­гащение и вправду было, мягко говоря, не особенно праведным. Но я прошу прощения, при чем тут начало девяностых? «Иных уж нет, а те далече» — это по поводу тех, кто тогда так обогатился. Сегодняшний успешный человек — это уже другая генерация.

Поэтому в нашем случае я на самом деле поставил бы диагноз «депрессия». Вот честное слово! Я не преуве­личиваю, потому что люди реально травмированы. И ес­ли потом вы продолжите идти по улице с этим че­ло­ве­ком, который так «неправильно» среагировал на успешного бизнесмена, и заговорите с ним, то он вам выдаст всю клиническую картину тяжелейшего депрессивного состояния. И такому человеку вообще сложно что-то объ­яснить, за него думает депрессия, а не он сам. Де­прессия же ничего хорошего ни о ком не думает, ни о самом человеке, ни о мире, ни о людях, его окружающих.

Если вы помните этот ажиотаж, когда выдавали ва­учеры, — все уже в мыслях были миллионерами. Каждый гордился тем, что у него есть свой ваучер, с помощью которого он в скором будущем станет магнатом. И все были уже абсолютно готовы быть успешными и богатыми людьми, ни у кого никакого отторжения по этому поводу не возникало. Правда, без приложения каких бы то ни бы­ло сил... Проблема в том, что вот ес­­ли так выдать «народное достояние» народу, то ведь это не «достояние», а только фантики. А как иначе? Конфеты же надо делать! Где поставщики чанов с вареньем и шоколадом?

Поэтому мне кажется, что в подобных ситуациях мы видим не ненависть или зависть к богатым, хотя и они, понятное дело, существуют, а проявление общего депрессивного состояния. Сначала разочарование было — пообещали блага неземные, а при дележе собственности российской ничего не дали. Потом по­следовала утрата всех финансовых гарантов (сбережения сгорели, пенсии в фикцию превратились), инфляция, мошенничество в особо крупных размерах — «МММ», «Чара»... Мавроди своими действиями напугал значительную часть населения страны, и в каком-то смысле бы­ло даже по­ложительным моментом. Он снял вот этот флер романтизма, что, мол, у нас тут свобода, страна богатая, а поэтому живи — не хо­чу, денег — во! Не «во». На­пугал и заставил задуматься. Впрочем, и отри­цательную сторону всех этих пирамид, конечно, нель­зя преуменьшать. В массовом сознании закрепилась мысль, что, мол, никому нельзя доверять, что богатые делают все нечестным путем. Так что завидовать Ма­вроди не приходится.

Ну и потом, большое количество людей присутст­во­вало при реальном переделе собственности. У нас ведь на самом деле за нее воевали, реально убивали, «крыше­вали» и так далее. Сколько у меня было пациентов, для которых это не россказни, а факты личной биографии? И не со-счи-та-ешь! Есть, разумеется, люди и кроме Мавроди, которые в этом смысле несут моральную ответственность за то, что народ не доверяет богатым, счи­тает их «неправильно» богатыми. Но мно­гие из них уже все — ушли, так сказать. Кри­ми­нальные авторитеты, с которыми иногда ассоциируются современные бизнесмены, но­вые русские в малиновых пиджаках, черных очках и с цепями, — вы что думаете, они в Го­сударственной Думе сейчас сидят? Нет. И круп­ными компаниями другие люди руководят. Революция, как известно, пожирает своих героев.

Я категорический противник идеи, что есть некие время и место, где судьба тебе улыбается. На переломных этапах истории, допускаю, могут быть такие места с огромным количест­вом возможностей. Но с одним условием: ты должен их использовать. Если ты был ди­­ректором огромного металлургического ком­­бината в момент его приватизации, ты потом можешь оказаться в топке этого комби­ната, можешь оказаться на улице потому, что те­бя уволили, а можешь превратиться в его хозяина. И это уже не вопрос везения или случая. Надо просто дви­гать локтями и мозгами в этот момент. Да, было тогда много страшных вещей, и трупы были, и все на свете. И то, что кто-то тогда оказался директором этого ком­бината, — в целом случайность. Но вот то, что по­том стал его хозяином, — уже нет. Но это бывает только на переломных этапах. Вот сейчас если будет еще революция — шучу я, — то все переделится снова. Только где мы будем в этот «счастливый» момент находиться?

А в остальном успех — это плод долгих усилий.

(Отрывок из книги «Главные вопросы жизни. Универсальные правила»)