Пакет с селёдкой в кладовке и испорченные ремни детской коляски — у нас пожила золовка, которая с 14 лет была в детдоме

— Вы разведётесь, я тебе обещаю! — с милой улыбкой прошептала Катя, затаскивая чемодан в квартиру.

Вот и всё. Закончились шесть лет счастья и спокойной жизни. Из озлобленного подростка Катя превратилась в не менее злую молодую женщину.

Катя — младшая двадцатилетняя сестра Миши. Мы познакомились, когда ей было десять лет, потом часто виделись, когда я приходила в гости, а затем мы два года прожили под одной крышей. Миша, Катя, их родители и я.

Пакет с селёдкой в кладовке и испорченные ремни детской коляски — у нас пожила золовка, которая с 14 лет была в детдоме
Изображение позаимствовано на сайте: www.ixtira.tv

Миша предложил мне выйти за него, я согласилась. Через два месяца после свадьбы всё рухнуло, как карточный домик.

Четырнадцатилетняя девочка, потерявшая родителей, превратилась в неуправляемого монстра. Развязные компании, ночёвки вне дома, прогулы — более семидесяти процентов первого полугодия! Вместо школы она приглашала к себе своих товарищей из неблагополучных семей, а мы с Мишей потом не досчитывались бытовой техники, денег и моих украшений.

Я пыталась с ней поговорить, не раз пыталась. Даже нашла хорошего психолога. На удивление, она согласилась к нему сходить. Мы приехали по нужному адресу, зашли в здание. Перед кабинетом Катя попросилась в туалет. Я её ждала минут двадцать, решила позвонить. В моей сумке не было ни телефона, ни кошелька. Катя нашлась через два дня, мы забрали её из полиции, а через некоторое время Мишу вызвали на комиссию по делам несовершеннолетних.

Когда он вернулся, то сказал мне, что принял решение: он не справляется с младшей сестрой и решил отдать её в специализированное учреждение.

Я была против: считала, что Кате просто нужна была помощь. Но Миша меня не слушал: количество украденных его сестрой денег перевалило за сто тысяч рублей. У него лопнуло терпение. Он увёз Катю, когда я была на работе. Где-то в глубине души я почувствовала облегчение, за которое совесть корит меня до сих пор.

Мы с мужем стали жить спокойно. Точно зная, что вернувшись с работы не застанем дома толпу курящих подростков и разнесённую квартиру. Катя видеть брата не желала, устраивая истерики, если он к ней приезжал.

Когда Кате исполнилось восемнадцать, они с Мишей продали квартиру и поделили деньги пополам. Катя отказалась продавать нам свою половину, настояв на размене, и взяла себе однокомнатную квартиру. Мы влезли в ипотеку, приобретя трёшку в другом районе.

Я знала, что Миша начал общаться с сестрой. Он говорил, что она повзрослела и взялась за ум. Она даже попросила прощения за своё поведение в подростковом возрасте.

Мы обжились в новой квартире, сделали ремонт, я забеременела. Всё было хорошо. До тех пор, пока Миша не завёл разговор о Кате:

— Её парень с квартирой кинул: обещал купить побольше и жениться, а как получил дарственную от Кати, квартиру перепродал и сбежал.

Я кивнула, не желая ссориться с мужем. Тем более, он говорил, что она повзрослела. Да и жалко её было.

— Вы разведётесь, я тебе обещаю! — с милой улыбкой прошептала Катя, затаскивая чемодан в квартиру, пока Миша выгружал из багажника сумки и пакеты.

Мне показалось, что я ослышалась. Сомневаюсь, так ли я разобрала её приветствие. Переспросила, что она имеет в виду.

— Привет, говорю! Давно не виделись! — снова улыбнулась она, как ни в чём не бывало.

И начался мой персональный ад.

— Зачем ты позволила Мише её приютить? — ругала меня мама, когда я ей жаловалась на Катю. — Мужу расскажи! Долго терпеть собралась?

Она закрыла меня на балконе, пока я развешивала бельё, и ушла. А потом сказала, что нечаянно. Она выключила будильник на моём телефоне, и я опоздала на работу. Она добавляла соль в приготовленную еду, выключала свет, когда я была в ванной. Она не пожалела даже детскую кроватку — вылила пузырёк зелёнки на новый матрас, свалив злой умысел на кривые руки и закружившуюся голову.

Рассказывать Мише было страшно. Я боялась, что он будет руководствоваться чувством вины перед сестрой и встанет на её сторону.

Сколько бы я ещё терпела — кто знает? Пока я была в роддоме, моя мама, боясь за внучку, рассказала о моих жалобах Мише и поставила вопрос ребром: или благополучие жены и ребёнка, или сестра-пакостница, но тогда мама пообещала забрать нас к себе после выписки.

Вернувшись домой, я испытала чувство дежавю: Кати не было. Как тогда, шесть лет назад.

Потом соседка рассказала, что пока меня не было, был скандал. Катя кричала на весь подъезд, что из-за меня оказалась не нужна своему брату, и что я это я заставила Мишу сдать её в детдом. А пришла она к нам в дом только для мести. На самом деле никто её не кидал, свою квартиру она сама сдала семье из ближнего зарубежья. Муж сказал, что у него получилось поменять замки только через два дня после ухода его сестры. А затем он отругал меня за молчание.

Нашему ребёнку идёт четвёртый месяц. И мы долго находили дома "сюрпризы", которые оставила Катя. В новом матрасе, который мы купили вместо испачканного в зелёнке, мы нашли иголки. У коляски были подрезаны ремешки, а в кладовке была спрятана селёдка в пакете с дырочками. В пакете с сахаром была соль, пришлось поменять порезанный шланг стиральной машины. Провод одного из удлинителей тоже был наполовину разрезан. На что девочке фантазии хватило, так и напакостила.

Миша думает, что она всё это сделала на следующий день после того, как он её выгнал.

Катя больше не появляется в нашей жизни. Но я всё равно хожу и оглядываюсь — у неё на уме может быть всё что угодно.