Мой французский паспорт почти полгода пылится в углу, а количество прожитых во Франции лет неуклонно движется к страшной цифре «10» — самое время составлять списки того, что я сделала бы по-другому.
жить во франции
Говорят, эмиграция похожа на игру, в которой кидаешь кубик и можешь оказаться или на шесть клеток впереди, или скатиться по стрелочкам вниз – от ловкости игрока здесь мало что зависит. Однако подготовиться стоит все равно – вдруг всем надоест эта игра и с полки неожиданно решат достать «Монополию»?
Своей эмиграционной историей я, в принципе, довольна: за восемь лет с момента моего триумфального появления во французской столице с чемоданом, украшенным Микки-Маусами, я обзавелась любимым мужем, друзьями, парой неплохих дипломов и паспортов, работой и опытом путешествий разной длины.
Но кое-что из прожитого я была бы не прочь изменить — вот что я сказала бы себе двадцатитрехлетней, с ужасом и восхищением разглядывающей через окно мансардного туалета Эйфелеву башню.
водительские права лучше получить до переезда
Пока мои архангельские однокурсницы ходили после занятий в автошколу, меня повсюду возили брат и папа. Роковая ошибка: хотя во французской столице автомобиль не (так и) нужен, права все чаще фигурируют в списке критериев «Наш идеальный кандидат», а за пределами Иль-де-Франс без них не доедешь ни до гор, ни до моря.
Стоимость обучения в обычной автошколе города Ванв начинается от 1200 евро за тридцать часов вождения и теорию. За каждый дополнительный час придется в среднем отдать около пятидесяти евро, и, переводя это сейчас в фирменные сумки и вспоминая, что в свое время стать водителем можно было за тридцать тысяч рублей (плюс деньги знакомому знакомых дальних знакомых за экзамен), я кусаю локти.
не надо искать работу «с русским языком»
Многочисленные группы со статусами «Выбери себе дело по душе – и тебе никогда больше не придется работать!» — большое зло, особенно для эмигранта: вам это подойдет, только если вы программист или вам все равно, где отдыхать летом.
По советам здешнего консультанта по поиску работы я составила список того, чем хотела бы заниматься – в самом начале стояли русский язык, перевод и детские мечты стать писателем. На основании этого я решила искать работу с русским языком — ведь в Париже столько международных компаний, им всем нужны мои знания и умения, я превращу их нечитаемые тексты про шелковистые и блестящие волосы в чудесные детективные истории, которые станут изучать в школе!
Правда открылась довольно скоро: по-русски в Париже говорит каждый второй, и тут конкуренция страшнее, чем в любой другой области.
Я сходила на десять собеседований – и ни на одном меня не выбрали, хотя пару раз я дошла до финала. Я переживала, набрала несколько лишних килограммов, плакала над бордовым бордо, хотела заниматься только любимым делом и стала в итоге частным предпринимателем.
Забавно, но через несколько лет я встретила двух девочек, которых взяли тогда вместо меня, одна из них так и продолжала заниматься адмЕнистрированием русского сайта. Вторая на вопрос почему именно ее выбрали из многочисленных кандидатов, ответила: «Потому что только у меня в глазах был интеллект».
Девушкам не помешали бы словарь Розенталя и книга «Пиши, сокращай», зато обе были напористыми блондинками. После этой истории я пришла к неутешительному выводу: на собеседовании всегда найдется кто-то настойчивее, приятнее, с дипломами невиданных университетов или просто умеющий чуть лучше фантазировать. Мне рассказывали об одной русской компании, где никак не могли выбрать из двух кандидатов – в итоге сравнили их гороскопы и победил Телец.
Когда же через полтора года я снова атаковала рынок труда, то руководствовалась принципом «Что Бог пошлет» и нашла работу за пару недель. Сейчас из русского в моей работе лишь коллега Татьяна, с которой мы ходим обедать и сплетничаем. Из моих пятнадцати русскоговорящих близких знакомых с родным языком не работает никто. Русский язык должен быть дополнительным преимуществом, а не определяющим поиски фактором.
стажировка лучше библиотеки
Стажировки во Франции начинают искать уже в школе – несколько дней stage d’observation предусмотрены в программе старших классов, и ребенок идет к родителям на работу – посмотреть, как там все устроено. В университете и бизнес-школе практика была обязательна раз в год, в первом же семестре можно было пройти стажировку по желанию. «Сконцентрируюсь лучше на учебе!» — решила я.
Естественно, никто из работодателей никогда не спрашивал меня, какой средний балл я получила в Сорбонне – всех больше интересовали мой опыт работы и знание языков. Моя приятельница заплатила еще большую цену: просиживая в библиотеках все выходные, она окончила университет с фантастическими баллами. Декан жал ей руку, вручая диплом, и клялся, что такой любви к учебе не видел никогда.
Потом пришла пора искать работу – и тут баллы снова никого не впечатлили, и после годовых поисков девушке пришлось уехать в Россию.
осваивай искусство small talks
Бабушка учила меня быть скромной и не разговаривать с незнакомцами. Она даже не подозревала, что когда-нибудь я буду жить в стране, где принято здороваться с соседями, шутить с водителем автобуса и перекидываться в лифте парой слов с человеком, которого ты видишь первый и последний раз в своей жизни.
Мне понадобилось несколько лет, чтобы не краснеть, начиная беседу с незнакомыми людьми – и в конце концов я даже стала получать удовольствие от такого общения.
Более того, я поняла, что порой с такой короткой беседы могут начаться великие дела – друг моего мужа, графический дизайнер, почти всех своих клиентов находит в районном баре.
НЕ ПОЛАГАЙСЯ НА ГРОМКОСТЬ ДИПЛОМА
Я на всю жизнь запомню день, когда вернулась домой и мне вручили красивый конверт с письмом от ректора: «Имеем честь сообщить вам, что вы зачислены на факультет современной литературы».
Спустя год моя однокурсница, пытаясь перейти после всемирно известного университета в заведение поскромнее, в сердцах воскликнет: «Меня после вашей Сорбонны ни в один приличный университет не берут!»
Говорить «Я учусь в Сорбонне» было, конечно, очень приятно, но от старой Сорбонны остались только впечатляющие стены: фонетику французского языка у нас вел японец, не выговаривающий половину звуков, целый семестр мы читали и разбирали две страницы книги «Крестьянин-выскочка», а практических знаний нам за два года почти не дали. Сравнивая позже программы Сорбонны и почти незнакомого в России университета Дидро, я в очередной раз убедилась в том, что красивому фасаду не всегда стоит верить.
НЕ СТЕСНЯЙСЯ АКЦЕНТА
Лингвистические комплексы – страшная вещь: достаточно одной неловкой шутки, и вам будет страшно открыть рот. Акцент никогда мне не мешал, но за восемь лет было несколько случаев, надолго выбивших меня из колеи.
Недели через две после приезда мне встретился мужчина, заявивший: «Я русских никогда не беру на работу, у вас такой отвратительный акцент!» На каком-то собеседовании директор-француженка, после красноречивых пассажей на тему иностранок, приезжающих во Францию и выходящих замуж из-за документов, бросила мне: «И вообще у вас акцент!»
Дополнила картину встреча с бывшим консультантом партии Марин Ле Пен, который открыл свое «образовательное агентство» и искал стажера в маркетинге: он долго удивлялся, что я не люблю Толстого и Достоевского, а в конце беседы сказал: «Не знаю, на что вы рассчитываете, во французских компаниях не любят иностранцев». Каждый раз было неприятно и я начинала сомневаться – что я делаю в этой стране?
Сейчас я бы посоветовала себе брать пример с азиатской коллеги – в нашей французской компании, куда я устроилась вопреки комментариям видного политического деятеля, всего четыре иностранца. X. не всегда четко артикулирует, ее часто приходится переспрашивать, а вчера она призналась, что ей лень выговаривать звук «Г». «Но у тебя же получалось! Давай попробуем еще раз!» — предложили ей. «Зачем? Мне некомфортно, я не хочу. Я из Кореи и всегда буду говорить с акцентом, с этим нужно смириться. Если меня взяли на работу – значит, я этого заслуживаю!» — парировала она.
Ни прибавить, ни убавить.
НЕ ДУМАЙ, ЧТО КАЖДЫЙ, КТО ГОВОРИТ ПО-РУССКИ — ДРУГ, НАДЕЖА И ОПОРА
Через какое-то время после приезда тебе начинает не хватать русского общения – не хочется долго объяснять, кто такой Чебурашка, почему Архангельск не находится в Сибири и отчего сегодня обязательно нужно поплакать под Меладзе.
Найти хорошего русскоговорящего друга за границей – сложно, несмотря на огромное количество эмигрантов из постсоветского пространства: русские держатся чаще всего обособленно. Моя подружка Катя удивлялась, когда девочка, работающая в компании ее мечты, ответила в Линкедине на теплое Катино сообщение с предложением как-нибудь выпить кофе единственным словом: «Нет».
Впрочем, я и сама иногда не лучше: я всегда подробно отвечаю мамам и папам, желающим отправить своих детей поучиться во Францию, но однажды мне пришло сообщение от совершенно незнакомой девушки: «Ира, привет. Я из Архангельска, приезжаю работать в Париж на три месяца. Ты можешь встретить меня в аэропорту, у меня очень тяжелые чемоданы?» — и я не нашлась, что ответить.
В первый год во Франции я обижалась на девочку, которая должна была привезти мне посылку от бабушки и в итоге сказала: «Ты знаешь, там еще была шоколадка, но мы с мамой ее съели, она была такая тяжелая!» К восьмому году я — почти — ее поняла. Понимание того, что за границей никто не бросится тебе помогать, вообще здорово спасает нервы и учит надеяться только на себя.
ЧАЩЕ ЕЗДИ НА РОДИНУ
Вместе с видом на жительство появляются возможности, от которых разбегаются глаза: съездить в Брюссель за пятнадцать евро, съесть пиццу с видом на миланский Дуомо или полежать на испанских пляжах никогда еще не было так просто.
Перспектива поехать в «экзотический» Архангельск и потратить 400 евро только на билеты абсолютно не вдохновляет. За восемь лет я была в Архангельске шесть раз — и об этом сильно жалею, потому что ни в одном городе мира, каким бы красивым он не был, никто никогда не задаст тебе два жизненно важных вопроса — «Ты не голодная?» и «Ты тепло оделась?»