Ещё несколько лет назад в социальных сетях царил культ «супермамы» — женщины, которая якобы способна одновременно строить карьеру, идеально воспитывать детей, заниматься саморазвитием, вести домашнее хозяйство и при этом всегда оставаться ухоженной и счастливой. Этот образ создавал нереалистичные ожидания и заставлял многих женщин чувствовать себя несостоятельными, когда у них не получалось соответствовать этому идеалу.
Со временем общество начало осознавать, что за красивыми картинками часто скрываются иные стартовые условия — финансовые возможности, поддержка семьи, удачное стечение обстоятельств или просто тщательная работа над контентом, где в кадр попадает только «парадная» часть жизни. Популярность этого недостижимого образа пошла на спад.
Новая эра: материнство без прикрас?
На смену супермамам пришла новая волна — матери, которые открыто говорят о трудностях. Они пытаются показать, что материнство — это не только радость, но и усталость, неуверенность, бытовой хаос. Казалось бы, это шаг вперёд к большей искренности и поддержке.
Однако, присмотревшись, можно заметить знакомый паттерн. Проведём аналогию с популярным движением бодипозитив. Хоть в рекламе и стали появляться модели разных размеров, они по-прежнему соответствуют определённым стандартам красоты: имеют идеальную кожу, ухоженные волосы, симметричные и «эстетичные» формы тела. Настоящая, повседневная, неидеальная красота — с прыщиками, целлюлитом, неудачными стрижками или просто усталым видом — остаётся за кадром.
Глянцевые трудности: парадокс нового идеала
То же самое происходит и с новым образом «честного» материнства. Трудности, о которых говорят, часто оказываются тщательно упакованными и эстетизированными.
Мама в идеально чистом белом интерьере с вазой свежих цветов рассказывает о пережитой послеродовой депрессии, но выглядит она отдохнувшей и собранной, а её малыш — спокойным. Другая жалуется на беспорядок, показывая при этом одну-единственную чашку на столе и пару игрушек на идеально вымытом полу. Третья заявляет, что у неё нет времени на развивающие занятия, в то время как её ребёнок демонстрирует впечатляющие знания.
Таким образом, возникает новый парадокс. Соцсети перешли от демонстрации безупречного успеха к демонстрации безупречных трудностей. Форма изменилась, но суть давления осталась: «Смотри, у других даже проблемы выглядят красиво и решаемо. А у тебя?» Это создаёт новый виток невротического сравнения, где женщина чувствует себя виноватой не только за то, что не идеальна, но и за то, что её реальные, неотретушированные трудности выглядят «недостаточно эстетично».
В итоге, стремление к большей аутентичности часто оборачивается лишь сменой декораций. Подлинная, неотфильтрованная повседневность с её настоящим хаосом, усталостью и несовершенством по-прежнему остаётся табуированной темой, скрытой за новым, более изощрённым глянцем.
