Воспитать зеркало — это задача, которая длится всю жизнь. Три года назад я уже писала на эту тему, и с тех пор изменилось, пожалуй, только количество моих детей, но не суть вопроса.
Песня как отправная точка
К размышлениям о детях у меня всегда просится песня Флёр. Её строчки — резкие, почти пугающие — каждый раз воспринимаются по-новому. Я не ищу авторского замысла, мне важнее личное прочтение, которое со временем меняется. Когда-то я слышала в ней одно, а теперь — совсем другое. Это как с родительством: понимание приходит с опытом и ростом.
Тень собственного детства
В моём детстве были моменты, о которых больно вспоминать. Были желания, о которых стыдно говорить. Но были и светлые моменты, и за многие из них я благодарна своим родителям. Это сложное переплетение — основа, на которой строится моё собственное материнство.
Я не верю, что люди заводят детей, чтобы сознательно сделать их несчастными. Дети просто случаются в жизни — запланированно или нет. И почти каждый родитель хочет быть хорошим, а не худшим. Но вот парадокс: чтобы дать ребёнку любовь, терпение, понимание, нужно сначала иметь это в себе. А часто понимаешь, чего тебе не хватает, только когда маленький человек начинает это требовать.
Наследственность и выбор
Хотела бы я, чтобы меня воспитывали иначе? Теоретически — да. Но тогда я была бы другим человеком. Мои родители были такими, какими могли быть в своих обстоятельствах. Их диапазон возможностей был ограничен. Сожалеть об этом — всё равно что сожалеть, что в моём детстве не было смартфонов: да, возможности были бы иные, но была бы это моя жизнь?
Во мне живут мои родители. Их интонации, реакции, модели поведения включаются иногда помимо моей воли. Я научилась это контролировать, а когда чувствую, что контроль вот-вот сорвётся — отступаю. Лучше уйти, чем проявить то худшее, что я унаследовала.
Уроки для нового поколения
Моя старшая дочь уже способна анализировать. Она видит в моей матери те черты, которые когда-то пугали меня, и ужасается. Я много объясняла ей про другую эпоху, другие нормы, про то, что её бабушка в своей реальности не могла быть иной. Дочь поняла. Она защищает свои границы, но стала снисходительнее. Однажды она сказала: «Странно, что ты не такая, как она. Почти всегда». Это «почти всегда» — моя маленькая победа.
У меня другая жизнь, другие условия. У меня есть шанс стать для своих детей лучшим родителем, чем были мои для меня. И главным мерилом успеха я считаю не свои достижения, а то, смогут ли мои дети в будущем стать родителями лучше, чем я.
Суть воспитания: быть человеком
Воспитание — это не про методики и универсальные рецепты. Их нет. У меня трое абсолютно разных детей, и их различия — не результат моего вклада, а данность. Старшая равнодушна к творчеству, несмотря на все мои усилия. Средняя — прирождённый творец, хотя у меня на её развитие было меньше времени. Сын с рождения живёт по режиму, что оказалось не так удобно, как я думала.
Я точно знаю: что бы ты ни делал, твоим детям будет что рассказать психологу. Или вынести в себе, или бросить тебе в лицо, или написать об этом книгу.
Есть обязанности — крыша, еда, одежда, образование. Но это базис, а не воспитание. Воспитание — в другом.
Зеркало, в котором видно себя
Дети — самое честное зеркало. Они отражают нас, наших демонов и наших ангелов. Не бывает «виноватого ребёнка». Если кажется, что это так, нужно искать, какую нашу черту он отразил. Чем старше становится моя первая дочь, тем болезненнее видеть в ней те мои черты, которые я не могу в себе исправить. Но я стараюсь не переделывать её. Если что-то будет ей мешать — она устранит это сама. Главное, что я уже вижу: она во многом лучше меня.
Уроки от каждого ребёнка
Моя вторая дочь научила меня смирению: ребёнок может чего-то не уметь. Никогда. Сколько ни вкладывай, сколько ни старайся. И это нужно принять.
Сын научил меня, что пресловутая «кислородная маска», которую в первую очередь нужно надеть на себя, иногда надевается в ущерб детям. Но иначе нельзя. Живая, адекватная мать лучше мёртвой или превратившейся в пустую оболочку.
Циклы и разрывы шаблонов
Стихотворение Виктории Райхер, которое я всегда привожу, прекрасно показывает этот разрыв. От строгих запретов нашего детства — к вседозволенности для наших детей. Мы, воспитанные в жёстких рамках, часто кидаемся в другую крайность, разрешая всё. Но и здесь есть свои границы. Дочь просит мышку, а в нашем детстве не разрешали заводить животных. И вот в доме уже собака и два кота. Но где-то есть предел, за которым маме самой нужно будет искать жильё. Это метафора родительского выгорания и необходимости сохранять себя.
Цепочка повторяется: меня воспитывала мама, её — её мама, а я воспитываю дочь. Чему не научили её, не научили и меня. Чему не научили меня — не научу и я её. Мы все что-то недополучили, и поэтому сейчас недодаём. И, кажется, никто не виноват. Но в этом-то и проблема.
Итог: прыгнуть выше себя
Ни в жизни, ни в родительстве нельзя прыгнуть выше головы. Нельзя полностью стереть в себе своих родителей. Но можно стать лучше. Можно разорвать порочный круг «недолюбливания». Большинство ошибок можно исправить, пока все живы.
Я стараюсь показывать детям не идеальную картинку, а живого человека. Человека, который может ошибаться, признавать ошибки и пытаться их исправить. Человека, который, несмотря на все свои «наследственные программы», пытается воспитать не своё отражение, а личность. И видеть, как в этом зеркале появляются черты, которых не было у тебя самого, — лучшая награда.
И в завершение — отсылка к самому важному для меня тексту о родительстве, истории Веры Дорофеевой, которая начинается со слов: «Однажды я летела в самолёте, у которого горел двигатель». Это и есть метафора родительства: лететь, чинить двигатель на ходу и надеяться, что хватит высоты, чтобы дотянуть до посадки.
