Марии-Антуанетте, австрийской эрцгерцогине, будущей королеве Франции, было четырнадцать с половиной лет, когда она вступила на французскую землю. Карета, которая выглядела, словно шкатулка с драгоценностями, великолепные наряды, торжественная встреча... Звучит восхитительно, правда? Однако на этом пути были и малоприятные эпизоды. И главный из них был связан непосредственно с одеждой.
7 мая 1770 Марию-Антуанетту официально передали Франции. На маленьком островке на Рейне, между Келем и Страсбургом, был выстроен временный великолепный павильон, напоминавший французский замок. Его окна выходили и на правый берег, и на левый. А центральный зал был предназначен для того, чтобы превратить австрийскую принцессу во французскую.
Конечно, Австрия расстаралась, чтобы их невеста была наряжена по последней моде! А это значит - французской. На ней были: сорочка из тончайшей ткани; жёсткий корсет, который делал девичью талию ещё более тонкой; огромные фижмы - специальный каркас, который поддерживал пышные юбки; роскошное церемониальное придворное платье; белые чулки и башмачки на высоких каблуках. Драгоценности, конечно же. И...
И всё это пришлось снять. Строгий протокол королевского двора Франции предусматривал, что на иностранной невесте не должно оставаться ни единой вещицы, связывающей её с прежней страной. Как поясняла мадам Кампан, одна из назначенных новой дофине придворных дам, ничего - "даже чулок и сорочки". И то, что на самом деле на Марии-Антуанетте всё было французским, роли не играло. Этот старый ритуал полного разоблачения предстояло провести.
И его провели. На глазах у всей австрийской делегации. Как описал это Стефан Цвейг, "ничего из снятых вещей не может она сохранить на память - ни колечка, ни даже крестика. Разве не развалится, не рассыплется все громоздкое здание этикета, оставь она себе какую-нибудь мелочь, пряжку или бантик?"
Дамы снимали с принцессы детали туалеты, одну за другой. Ещё и комментируя, что кто заберёт себе в качестве сувенира. Более того, некоторые из вещей попали к французским дамам, и впоследствии Мария-Антуанетта даже узнавала свои вещи уже в Париже! Ну а мужская часть делегации вела свои разговоры, временами поглядывая на процесс: сначала раздели, потом одели во всё новое...
Разные биографы относятся к этой сцене по-разному. Иногда пишут, что принцесса не отнеслась к этому, как к чему-то унизительному. Но... Есть одна говорящая деталь. Она плакала.
Надо сказать, до этого момента Мария-Антуанетта держалась. Принимала участие во всех положенных церемониях, улыбалась, слушала приветственные речи и стихи, принимала букеты, высиживала длинные официальные обеды, и снова, снова, снова улыбалась.
А тут не выдержала. Она молча позволяла проделывать с собой всё это, но в глазах у неё стояли слёзы. Австрийский двор - не французский, в бытовом отношении там всё было гораздо проще. К сценам вроде этой, да ещё публичной, она, видимо, не была готова. Как писала потом баронесса Оберкирх, "в тот день принцесса много плакала".
И вот теперь представьте. Вам нет ещё пятнадцати, вас отправили в другую страну, вы устали после дальней дороги, вы простужены, вы волнуетесь, у вас отнимают всё, что вам знакомо... Даже любимую собачку! И раздевают на глазах у толпы.
Вот это и значит: быть принцессой.
P.S. Подписывайтесь на мой сайт по истории моды и костюма! И... чем больше лайков и перепостов, тем больше статей!