Wikipedia
Наум Коржавин, которого близкие и друзья любовно называли "Эмкой" или "Эмой" умер в 93 года в США, где жил с 1973 года.
Его жизнь, точнее, любой из её поворотов и историй, достойна киноленты, причем эпической и масштабной. Он был внуком цадика, рос в Киеве, рано увлекся поэзией, но в Литературный институт был принят не с первого раз. Более того - лишь после проведенных месяцев в изоляторе института им. Сербского, после ссылки и амнистии.
Но с амнистией конфликты с властью не прекратились, и именно поэтому поэт, ставший уже полноправным членом научной и интеллигентской среды, покинул пределы Родины и поселился в Бостоне.
Он помнил Киев, Москву, Ленинград - еще во времена, когда только-только кончилась война. Увлекся искусством поэзии, отталкиваясь от буквально "вчерашних" для него поэтов Серебряного века. Был своим среди "шестидесятников" и знаменитым диссидентом времен "Континента", эмиграции третьей волны и современности. Он - не просто лицо эпохи, он во многом эпоха и есть.
Будучи евреем, и, повторюсь, внуком цадика, со всем сердечным участием отстаивал высокую христианскую мораль в искусстве, воспринимаемую им как эталон. Был довольно резок в отношении признания искусства Серебряного века, творчества Иосифа Бродского. По всему видно - эта фигура не забудется, не сотрется в памяти человечества, уж больно ярка, непосредственна и чиста в отношении преклонения перед идолами. Не было у него идолов, было глубокое чувство красоты и гармонии, в условиях его историко-географического и политического контекста выраженные в остроте и лаконичности.
Wikipedia
Все соцсети бурлят скорбью и воспоминаниями о Науме Моисеевиче - и это отрадно. Многие вспоминают и остроту не только его поэзии и ума, но и юмора. Так, культуролог и автор Владимир Паперный рассказывает:
"Не могу не рассказать один трагикомический эпизод. 1980-е. У нас в Санта-Монике звонок. Снимаю трубку, не успеваю ответить, как из трубки раздается захлебывающийся от возмущения голос Коржавина:— Анфорчунатли! Анфорчунатли!— Здравствуйте, Эма! Что случилось?Он опять свое:— Анфорчунатли! — Что случилось?— Эти твои суки, Матич с Жолковским, не взяли мою Любу на их кафедру. Ну не взяли, не смогли, ладно. Но мы считаемся друзьями. Могли позвонить, объяснить. А вместо этого присылают письмо на бланке за подписью секретарши — Анфорчунатли!
С тех пор выражение "Анфорчунатли!" прочно вошло в лексикон славянской кафедры нашего университета в Америке".
Вот таким его и запомним - ярким, мудрым, переживающим и остроумным. И будем так же любить и помнить, хоть он и умер. Анфорчунатли.