SUPERstyle
Их композиции жюри ежегодного “Международного литературного Волошинского конкурса”, признало новым явлением в современном искусстве. Конкурс проводится ежегодно в честь выдающегося деятеля времён Первой мировой войны и гражданской войны в России Максимилиана Волошина. В годы Второй мировой войны дом Волошина войны имел статус охраняемого достояния культуры.
Конкурс – литературный и вердикт жюри осуществляется по представленному эссе. Авторы журнала “SUPERСТИЛЬ” не первый раз успешно участвуют в конкурсе.
Михаил Погарский Известный в России и за рубежом художник-авангардист, экспозитор, организатор многих художественных выставок Михаил Погарский и не думал о таком признании, а просто развлекал своего сынишку Дэниела во время летних каникул. Сам Михаил Погарский называет такие свои композиции, которые подобны запечатлены на его фото, “LAND-ART”. Автор эссе критик и ваш покорный слуга, читательницы “SUPERСТИЛЯ”, доктор Пэн использует игровое каламбурное словосочетание “БЕРЕЖНОЕ ИСКУССТВО”. Под таким названием и было представлено на конкурс размещаемое ниже эссе, публиковать которое по строгим условиям сентябрьского литературно-эстетического форума стало можно лишь после торжественного публичного оглашении решения жюри в Коктебеле, которое состоялось 15 сентября. А приглашало официальное объявление о конкурсе представлять к нему эссе, посвящённые именно новым явлениям в искусстве.
БЕРЕЖНОЕ ИСКУССТВО
ESSAY
THE START OF THE LAND-ART AND MILES AND MILES OF THE LAND-ART
FOR SUPERMEN, FOR PLAYBOY, FOR SPORTSMAN
Индустриальные волны выбрасывают людей из мегаполисов на берега морей и океанов, а моря и океаны выбрасывают со своего дна, где обычные камни и даже обломки скал и коряг, где вылизанные до блеска голышики пёстрой гальки, где янтарь и другие диковинные окаменелости. Это диалог Цивилизации и Природы. История этого полного драматизма действа насчитывает тысячелетия. И мы в этом диалоге лишь знаки неведомых нам собеседников. Люди и камни на берегу. В чём их неведомая тайна?
“Маятник моря”, “Ворота ветра”, “Мост для камней”, “Ожерелье каменных смыслов”, “Указатель пустот”, “Лестница для камней, стремящихся в небо”, “Сторожевые башни моря”, “Ворота ветра”… Так называются композиции артиста изобразительных искусств Михаила Погарского… Путешествующий и играющий со своим сынишкой Дэном, тоже талантливым художником, горожанин? Странствующий дервиш побережий в поисках сокровенной комбинации чёток, вкладываемых ему в руки провидением случая? Пресыщенный цивилизацией современный эстет, впадающий в соблазн почувствовать себя в чужедальних краях первобытным жрецом? Playboy, который удовольствия игр ума ценит дороже времени? Художник на пленэре с треножником мольберта, кисточкой и перепачканной краской ветошью – этот образ не сразу возникнет в воображении при виде, действительно, внешне напоминающего жреца мужчины. Борода, бант, толстовка, бархатные штаны – таких аксессуаров обычный костюм Михаила Погарского не знает. Но инженер по базовому образованию, крещённый в Иерусалиме христианин, он всё-таки, прежде всего именно художник, увлечённый современной литературой, напряжённо ищущий свою художественную истину и своё сокровенное слово.
Михаил Погарский Писатели и журналисты “открывают” для себя Михаила Погарского благодаря первому Литературному Фестивалю Фестивалей ЛИФФТ в Алуште (2016). Точнее, это Михаил Погарский открывает им свои страницы “КРЫМСКОЙ КНИГИ”. Уникальный манускрипт под этим названием на кованой обложке заполнить стихами и рисунками предложил лиффтийцам он, автор проекта этой коллективной рукописной книги. С тех для меня имя самобытного художника-экспериментатора, автора и издателя не одного нестандартного артефакта полиграфии прочно связано с современной литературой. Вот и некоторые веточки, выстроенные на берегу между морем и лужицей, вдруг при одном из ракурсов создают, при неожиданном отражении одной из замыкающих их ряд, образ затейливой арабской вязи. А разве не лишён начисто воображения тот, кто увидит быка “алефа“ в букве “А”? Но всё-таки художественные объекты Михаила Погарского из веток и камней на берегу, которые он называет “LAND-ART” (названо от английских слов “land” – берег и “art”– искусство) – это именно изобразительное искусство, инженерно–художественные конструкты. Слово конструкты здесь органично благодаря тому, что основоположник конструктивизма крымчанин Илья Сельвинский даже жёлтой обложкой своего шеститомного собрания сочинений не может не напомнить почитателям своего творчества о солнечных пляжах родной ему Евпатории. Евпатория – подлинная мекка всех страстотерпцев опорно-двигательной системы. Песок целителен для человеческих ног, да и не только для них. И каждый архитектор и строитель знает, что даже замки можно строить на песке, если это замки из лёгких конструкций. Михаил Погарский, правда, в своих художественных объектах стиля land-art миниатюрист и не стремится к макро- и мега-конструктивизму. Но и при этом он подчас ставит перед собой трудные инженерные задачи поиска баланса и прочного механического соединения разнородных естественных материалов. И, что экологически значимо для современного искусства, художник использует исключительно те материалы, которые щедро даны природой ландшафта включаемого в него художественного конструкта.
Конечно, все знают такого непревзойдённого мастера квебрахо, гения деревянной скульптуры, как Эрьзя, но и необработанная деревяшка может стать открытием мастера, как, например, у Николая Димчевского. Не принято восхищаться алмазом, хоть очень крупные камни и получают даже свои имена, входят в историю человечества, но смешно не ценить бриллианта. Но вот жизнь обычного дерева, его неповторимая история в осколке этой жизни, ни чем, казалось бы, не примечательной веточки… Разве не событие встреча на жизненном пути с этим, казалось бы сором суеты сует великого космоса природы? Но даже, допустим, не Космос это, а коммос, потешное шествие фаллофоров из древнегреческой комедии? То почему бы и нет. Великая драма жизни рождается между всебытием космоса, трагически непреодолимым единичной человеческой судьбой и коммосом, весело одолевающим пространство хороводом козлопасов. Козёл обдираемый трагичен и возвышен в искусстве античности, а хоровод козлопасов смешон, но между трагедией и комедией пульсирует, живёт, напрягается в неком непередаваемо индивидуальном ритме драма. И в каждом козлопасе из коммоса фаллофоров есть Фьяметто из сообщества муз-наставниц изысканного Бокаччо. И отнюдь не с козлов, а с пастуха сдирал шкуру предводитель муз Аполлон.
Михаил Погарский Камешки… Ветки… Что только не выбрасывают на берега моря и океаны. Надо быть Максимилианом Волошиным, чтобы в какой-нибудь коряге открыть не только непередаваемо человеческий облик, но и поэтическую судьбу. Такова известная всем история поэтической мистификации Черубины де Габриак. К сожалению, грустная, хоть, временами, и смешная. Габриак – это искусство видеть в человеке и встреченной им на дороге его жизни коряге судьбу этого человека. Каждый, кто искал сердолик в Коктебеле, кто где бы то ни было искал своего куриного бога (камешек с дырочкой) так или иначе вошёл в круг волошинских игр с габриаками. Мистерия жизни своих габриаков – так тоже можно осмыслить конструкции в стиле land-art. Будем к этой мистерии бережны. Всё-таки в переводе с английского на русский язык этот стиль можно назвать и стилем не только прибрежного, но, и с некоторой игрой слов, бережного искусства. Один мой знакомый поэт, эфирный друг и наставник моей туманной юности даже издал книгу, которая так и называется “Эпоха бережной любви”. Он любил Чёрное море, он публиковал свои стихи о Чёрном море. Но почти всю жизнь прожил на Дону, где все знают и его книги, и его самого, ведь не меньше моря любил он и людей, о которых тоже сочинял стихи, и даже именем-отчеством своим любезно тождественен он историографу и отцу русского сентиментализма, искусства чувствительности, а значит, и любви.
Новое ли это искусство “LAND-ART”? Или это новое явление давнего, если не вечного искусства? Может, кто увидит здесь отрицающий вечное и авторское дзен? Может, кто достигнет успеха в поисках аватара, тоже отрицающего авторство в классическом понимании? Примем это искусство и его название вместе с автором Михаилом и его неизменным спутником Дэном Погарским.
Дмитрий Пэн