Какие линии чертил фатум в книге жизни одного из главных оплотов русской литературы?
Часть IV--время "разрыва судьбы" - каземат и казнь, которая в конце концов не состоялась...
В ночь с 22 на 23 апреля 1849 года (аккурат в Юрьев день) двери Петропавловской крепости захлопнулись за 34 постоянными посетителями "пятниц" Петрашевского, в одночасье превратившихся из тайных радетелей российских свобод и прогресса в особо опасных государственных преступников.
Достоевского привезли в Алексеевский равелин (на 20 одиночных камер), где в 1825-1826 годах томились декабристы - Пестель, Рылеев, Каховский. Позднее, вслед за Достоевским, туда поместят Бакунина, Чернышевского, Нечаева (одного из вдохновителей "Бесов" Достоевского).
По ошибке вместе с Достоевским арестуют и поместят в Петрапавловскую крепость его младшего брата Андрея, уж совсем никак не связанного ни с Петрашевским, ни со Спешневым (задумывавшим подпольную типографию и призывавшим ожидать государственного переворота). Разобравшись, Андрея выпустят и вместо него посадят старшего брата Достоевского Михаила, человека тихого, семейного с женой-немочкой и тремя малыми детьми, который на "пятницы" ходил, но ни в чем "радикальном" не был замешан и участия не принимал. Его, впрочем, тоже спустя несколько месяцев выпустят.
Петербург наполнялся фантастическими слухами о заговоре и тайном обществе. В Петропавловской крепости проходили допросы.
"Сознайтесь и покайтесь!" - требовали следователи из специально созданной Комиссии. Достоевский молчал или отвечал уклончиво. Он, с его слабой, если не сказать более, нервной системой, со срывами настроения и поведения, с неумением держаться в заданных и разумных рамках (качествами, которые так пагубно проявились в истории с Белинским, Некрасовым и Панаевым), вдруг стал сдержан и осторожен. Кому-то из комиссии он показался даже умным, независимым и упрямым. На допросах не открывал, что был спешневцем, а много рассуждал об общих вопросах - о драматическом переустройстве порядка вещей на Западе, идее республиканского правления.
По истечении трех месяцев заключения он был как то странно и, пожалуй, непривычно для себя тверд духом. "Я времени даром не потерял, выдумал три повести и два романа; один из них пишу теперь , но боюсь работать много. Эта работа, особенно если она делается с охотою (а я никогда не работал так con amore, как теперь), всегда изнуряла меня, действуя на нервы. Когда я работал на свободе, мне нужно было беспрерывно прерывать себя развлечениями, а здесь волнение после письма должно проходить само собою. Здоровье мое хорошо, разве только геморрой да расстройство нервов, которое идет crescendo. ... Сплю я часов пять в сутки и раза по четыре в ночь просыпаюсь. Вот только это и тяжело... О времени окончания нашего дела ничего сказать не могу, потому что всякий расчет потерял, а только веду календарь, в котором пассивно отмечаю ежедневно прошедший день - с плеч долой!" - пишет он брату Михаилу 18 июля 1849 года.
В каземате он открыл для себя нового автора - прочитал там "Джен Эйр" Шарлотты Бронте.
Потом лето, когда в камеру Достоевского, все таки часто заглядывал хотя бы солнечный луч, прошло. Наступила осень, тяжкое время... Показания арестантов, и признательные и покаятельные от многих, были собраны. Допросы прекратили.
Интересное: От имени, данного ребенку при рождении, зависит вся его дальнейшая судьба..
Начали утверждать приговор.Николай I повелел предать заключенных не простому суду, а военному (полевому). Всех (за исключением одного) 13 ноября 1849 года приговорили к расстрелу. Но затем - шесть дней спустя - смертная казнь по причине раскаяния, добровольных признаний и молодости преступников была заменена различными сроками каторжных работ. Петрашевский, хозяин "пятниц" получил бессрочную каторгу, Спешнев - 10 лет каторги, Достоевский - 4 года каторги, потом бессрочную солдатчину.
Дальше вся история стала, на современный взгляд, как будто бы иллюстрацией того, против чего совещались и восставали приговоренные. С 19 ноября до 22 декабря никто из осужденных так и не узнал о помиловании и пребывал в убеждении, что приговорен к смертной казни. Более того, даже в назначенный день казни им не сообщили о замене приговора. Всех вывезли на площадь, заставили переодеться на морозе в белые балахоны с капюшонами, выслушать приговор, взойти на эшафот, разделиться на тройки - расстреливать собирались по три человека. Первую тройку уже привязали к столбам - это были Петрашевский, Момбелли и Григорьев. Следующими должны были быть Спешнев, Львов и Достоевский. «Я, — напишет вечером того же дня Достоевский, — стоял шестым, вызывали по трое, следовательно, я был во второй очереди и жить мне оставалось не более минуты...». Привязанные простояли под прицелом полминуты, затем раздалась барабанная дробь и казнь была отменена. Один из троих - Григорьев - сошел с ума.
Далее всех отвезли обратно в крепость, в прежние камеры.
И вот тут, если отойти совсем ненадолго от фактов в область фантазии, можно вообразить себе, что на мрачных и грязных стенах Алексеевского равелина вдруг проступили несколько странных теней. Тень Большой Литературы, которая как будто бы вполне определенно одобрительно качнула головой. Потому, что странный, невыдержанный, абсолютно не умеющий беречь деньги, очень плохо держащий себя в обществе, временами истеричный и порой похожий на Хлестакова персонаж, вдруг написал после частично мнимой (но ведь не совсем же можно сказать, что ее не было) казни брату Михаилу: "Брат! я не уныл и не упал духом. Жизнь везде жизнь, жизнь в нас самих, а не во внешнем. Подле меня будут люди, и быть человеком между людьми и остаться им навсегда, в каких бы то ни было несчастьях, не уныть и не пасть – вот в чем жизнь, в чем задача ее. Я сознал это. Эта идея вошла в плоть и кровь мою..."
А рядом с Тенью Большой Литературы на стене как будто уже совсем размыто появилась Тень Великого Писателя-гуманиста (которая многие десятилетия спустя преобразуется в памятники, школы, театры, улицы и площади, названные его именем, но это будет очень нескоро, а пока необходимо было просто выжить и не умереть на этапе, на каторге, и в солдатчине и не окончательно потерять себя)...
24 декабря 1849 года Федор Михайлович Достоевский, после прощания с братом Михаилом, был Рождественской ночью отправлен в кандалах в Тобольск для дальнейшего следования по этапу к месту назначения - каторге в Омской крепости сроком 4 года.
О ранних периодах в жизни Федора Достоевского в моих статьях
https://zen.yandex.ru/media/id/6038c53f0e0e7a2a9c30a86d/k-iubileiu-dostoevskogo-strannaia-i-strashnaia-sudba-russkogo-geniia-nachinaia-s-15-let-60545e963729ca110ec47bfa
https://zen.yandex.ru/media/id/6038c53f0e0e7a2a9c30a86d/k-iubileiu-dostoevskogo-strannaia-i-strashnaia-sudby-geniia-molodost-razbrod-bolnye-nervy-i-literatura-kak-alye-parusa-605ca731f6acd7394212a927
Интересное еще здесь: Новости.