В терапевтической практике часто встречаются клиенты, которые описывают парализующий страх перед авторитетными фигурами: супругами, начальниками, любыми людьми, наделенными властью. Их состояние можно охарактеризовать фразой: "Он кричит, а я боюсь, и не знаю, что делать".
Ступор как следствие замороженных эмоций
Фраза "не знаю, что делать" — это не просто растерянность. Она сигнализирует о глубоком эмоциональном замораживании. Чувства, которые не были выражены и прожиты в прошлом, блокируют способность человека действовать в настоящем, защищать свои границы и отстаивать себя. В результате он оказывается в роли вечной жертвы, застывшей перед "грандиозной" и пугающей фигурой. Это состояние универсально и не зависит от пола — с ним сталкиваются и женщины, и мужчины.
Корни проблемы: детская травма и злоупотребление властью
Такая реакция почти всегда уходит корнями в детскую психологическую травму. Ребенок, столкнувшийся со злоупотреблением властью со стороны взрослого (родителя, учителя), испытывает настолько сильный страх, что буквально впадает в ступор. Этот опыт «пригвождает» его к месту и, без проработки, формирует пожизненный шаблон поведения. Психика как бы «записывает» эту ситуацию как образец реакции на угрозу.
Яркий пример — история одной клиентки. Вспоминая, кто ее так напугал, она назвала отца. В памяти всплыла сцена: отец в ярости бьет ремнем ее братьев, игнорируя их мольбы. Девочка, наблюдая за этим, замирала от ужаса, надеясь стать невидимой и избежать той же участи. Рассказывая об этом в кабинете терапевта, она снова «каменела», погружаясь в то самое детское состояние ступора, повторяя знакомое: "Я не знаю, что делать". Страх настолько парализовал ее тогда, что заморозил не только действия, но и сами чувства, и способность говорить.
Терапия: разморозка и завершение незавершенного
Работа с такой травмой заключается в «разморозке» и завершении той давней ситуации. В данном случае терапевт начал с того, что озвучил за клиентку ее подавленные в детстве слова: "Перестань! Ты пугаешь меня! Я тебя боюсь!". Услышав это, клиентка смогла заплакать — страх начал оттаивать.
Следующим шагом была попытка понять другую сторону. Терапевт озвучил возможные чувства отца: "Я ужасно зол! Я не могу справиться со своей яростью! Мне не хватает ресурсов признать свою слабость!". Это позволило клиентке выйти из роли беспомощной жертвы и подключить собственную, ранее заблокированную, ярость. Она смогла выразить: "Я ненавижу тебя за то, что ты сделал!". Проживание этой волны гнева и страха, сопровождаемое слезами, принесло ей значительное облегчение.
Механизм формирования роли жертвы и путь к изменениям
Суть проблемы в том, что ребенок, став свидетелем или объектом насилия, где агрессор не признает и не контролирует свои чувства, тоже лишается возможности адекватно пережить свои эмоции. Ситуация остается незавершенной, чувства — неразмещенными, границы — необозначенными. Именно это и закрепляет паттерн поведения жертвы.
Терапевтическая «реанимация» старой истории, восстановление и выражение недостающих эмоций дают ключевой результат. В будущем, сталкиваясь с попытками нарушить свои границы, человек больше не будет автоматически впадать в тот самый ступор. Вместо мучительного "Я не знаю, что делать" он сможет прожить весь спектр чувств, включая здоровую злость, и четко заявить о своих пределах: что для него допустимо, а что — нет. Это и есть путь от роли жертвы к позиции человека, способного себя защитить.
Автор иллюстрации Елена Маркова
