В детстве, когда мир казался простым и понятным, а я сама была еще ребенком, мои представления о мужественности были категоричными и лишенными нюансов. У меня не было ни знаний психологии, ни жизненного опыта, но была твердая уверенность: мальчики и девочки должны соответствовать строгим шаблонам поведения, чтобы в будущем стать «настоящими» мужчинами и женщинами. Эта уверенность строилась на наивных и часто жестоких детских убеждениях.
Список «немужественных»: как детская жестокость заменяла понимание
В школьные годы у меня в голове велся своеобразный «черный список» мальчиков, которых я считала недостаточно мужественными. В него попадали те, кто не вписывался в примитивные рамки: один плакал от страха у доски, другой заливался краской стыда при любом обращении к нему (за что и получил обидное прозвище), третий казался мне слишком услужливым и льстивым. Мои оценки были поверхностны и несправедливы.
Один эпизод особенно ярко демонстрирует эту детскую жестокость. В первом классе мальчик дразнил меня, а я в ответ ударила его тяжелой советской линейкой. Он заплакал, а мне поставили двойку. Но вместо раскаяния я почувствовала презрение: в моих глазах он «потерял статус» мужчины только потому, что проявил боль и слабость. Сейчас я понимаю, насколько была неправа и жестока.
Травмы вместо «немужественности»: взгляд взрослого
Став взрослее, я осознала очевидные вещи. Проблемы тех мальчиков были не в отсутствии мужественности, а в нерешенных психологических травмах. Им не хватало поддержки, понимания, а возможно, и помощи школьного психолога — особенно когда класс травил их, а учителя предпочитали не замечать этого. Детские страдания не «рассасываются» сами собой, они требуют внимания и работы.
Еще одно горькое открытие: те, кого я в детстве считала эталонами мужественности — дерзкие, непробиваемые, — часто во взрослой жизни шли по пути саморазрушения, пуская свою судьбу под откос. Их показная «сила» оказывалась хрупкой и деструктивной.
Мужественность за рамками стереотипов
Позже, повзрослев и получив образование психолога, я встретила множество прекрасных мужчин, чья мужественность никак не страдала от чувствительности, эмоциональности или, например, ухода за собой. Стало окончательно ясно, что жесткие гендерные рамки — хрупкая конструкция, которая ломается при столкновении с реальным многообразием человеческих характеров и судеб.
Но даже в детстве, сквозь призму своих предрассудков, я иногда чувствовала нечто важное. Видя плачущего у доски ребенка, я испытывала прежде всего сочувствие. Где-то в глубине души теплилась догадка (теперь ставшая убеждением), что нашу человеческую суть определяет не пол и не соответствие стереотипам, а что-то гораздо более глубокое. И самая лучшая, самая настоящая мужественность — это та, которая не мешает человеку оставаться собой, чувствовать, сопереживать и быть живым.
Лена Низеенко
