В своей практике я часто встречаюсь с историями, которые помогают понять глубинные причины трудностей во взаимоотношениях родителей и детей. Одна из таких историй — работа с женщиной, пережившей психологическую травму.
История травмы и непонимания
Эта женщина, как и многие травматики, была замкнутой, испытывала трудности с доверием и находилась в депрессивном состоянии. Её единственные близкие отношения были перегружены ожиданиями тепла и любви, которые она недополучила в детстве. В процессе терапии мы постепенно подбирались к корням её боли, но говорить о болезненном ей было сложно.
На вопрос о том, чего ей не хватило от матери, она долго могла вспомнить лишь одно: мать не умела её выслушивать. В ответ на детские истерики та просто уходила и закрывала дверь, оставляя девочку наедине со своими эмоциями. Было ли это нежеланием разбираться или просто нехваткой внутренних ресурсов — остаётся вопросом.
Лишь через полгода совместной работы ей удалось вспомнить ключевой эпизод из детства, который многое объяснил.
Эпизод из детства: невидимый цветок
Девочке 4 или 5 лет. Она увлечённо рисует цветок фломастером. Затем ей приходит в голову дорисовать стены комнаты. И тут она с ужасом обнаруживает, что цветок сливается с фоном и становится почти невидимым. Это открытие вызывает у неё бурю эмоций — она начинает громко плакать, охваченная настоящим горем.
Мать, услышав плач, спрашивает, что случилось. Но, не сумев понять причину детского отчаяния (ведь с точки зрения взрослого в ситуации нет ничего трагичного), после нескольких неудачных попыток успокоить дочь, она просто уходит из комнаты, закрыв за собой дверь. Для ребёнка это становится моментом глубокого одиночества и непонятости.
Анализируя эту сцену, я как терапевт ощущаю целый клубок смешанных чувств, которые нужно аккуратно разделить и осознать. Здесь и горечь ребёнка, чьи переживания оказались неважны, и растерянность матери, которая, возможно, сама была истощена и не знала, как реагировать.
Родительский опыт: в поисках смысла
Этот случай заставил меня задуматься: а смогла бы я сама, будучи матерью, понять, что так сильно расстроило ребёнка? Вспомнились похожие ситуации из моей жизни.
Например, сын оставил на столе чашку с компотом и ушёл играть. Я, руководствуясь практичностью, вылила компот и убрала чашку. Вернувшись, мальчик залился горькими слезами, требуя вернуть именно ту чашку с тем самым компотом. Новый компот его не устраивал — была важна конкретность и неприкосновенность его «мира».
Другой сын мог слушать одну и ту же сказку бесконечное количество раз. Мой взрослый ум недоумевал: разве не интереснее новая история? Но для него в повторении был свой, глубоко личный смысл, ощущение безопасности и предсказуемости.
Дочь надевала платье задом наперёд и наотрез отказывалась переодеваться, несмотря на все уговоры. Наверняка у неё были на то свои, очень веские (с её точки зрения) причины.
Со временем я поняла важную вещь: то, что кажется взрослому бессмысленным или непрактичным, для ребёнка 3-5 лет наполнено огромным значением. Не всегда нужно досконально разбираться в этом значении. Иногда достаточно просто признать и принять сам факт: «Для тебя это важно. Я это вижу».
Корень проблемы: замороженные чувства
Моя клиентка была травмирована именно материнским безразличием, нежеланием вникнуть в её детский мир. Скорее всего, её мать пыталась анализировать ситуацию рационально, взрослым умом, и видела в детских нуждах лишь бессмысленность и непрактичность. Она не смогла опуститься на эмоциональный уровень дочери.
Так как же всё-таки понять своего ребёнка? Ключ, вероятно, в способности быть «размороженным» — живым, чувствующим, эмпатичным. Если собственные чувства и детские травмы родителей «заморожены», то им просто «нечем» вступать в глубокий эмоциональный контакт с ребёнком. Нечем чувствовать его переживания и, следовательно, нечем их понимать. Да и потребности в таком понимании может не возникать.
Именно поэтому некоторые родители неосознанно подтягивают детей к преждевременной взрослости, требуя от них рациональности и сдержанности. Попутно они «замораживают» самое ценное — детское право быть собой, чувствовать то, что чувствуешь, и нуждаться в том, в чём нуждаешься, пусть даже причины этого непонятны окружающим.
