Я заметила за собой одну престранную привычку, которая подле стала традицией: в больницы первостепенно и неизменно я беру с собой книги. Комичное зрелище, особенно для врачей скорой и принимающих меня медсестер. Чаще всего те, которые собираюсь прочесть и те, что уже находятся в эпицентре внимания. Но каждый раз я попадаю во влияние больничных коридоров. Сами называйте это как хотите: ленью или измотанностью организма, работающего на нещадных оборотах, во имя поддержания трепыхающегося огнива жизни внутри. В больничных стенах неприемлемо читать романы или захватывающие повести, когда рядом есть еще живые люди. Люди, которые были немыслимо близки к смерти еще пару часов назад. Больничные стенания и без видимых симптомов. люди, у которых есть своя история и люди, которым может быть безумно необходима ваша поддержка или бытовое сострадание. Я в больницах предпочитаю беседовать с людьми. Немыслимая текучка кадров и бессметное количество историй, жизней, советов, наставлений, лёгкостей жизни и горько выученных уроков. Но сейчас они спасены от всего этого, ограждены теплым больничным одеялом и пятиразовым питанием от мирской суеты.
Интересное: Четыре типа мужчин. От кого можно получить больше?.
Тут мир со своими пасторальными распорядками, в которые ты нехотя, но очень быстро вливаешься, а после этот порядок тягучим раствором вливается и в твою жизнь. великое множество людей на пределе, людей, без масок повседневности и урбанизма, людей с открытой и нагой эмоцией, страхом и бессилием. Людей, с затягивающимися швами, но не затягивающимися топкими ранами прошлого, которые вновь вспорет воздух реальности, залеченные на время пробирочным, очищенным и кварцованным месивом вдоха.Прошли военные времена всеобщего недоверия, но даже там, в госпиталях, люди постигали высшей степени сострадания и эмоции, Постигали прощения и отпущения. Там люди чувствовали себя равными. Равными в боли, страдании и зыбкости такого звонкого, но от того и такого хрупкого понятия, как жизнь. В собственной боли, приспособительно, физической, люди чувствуют себя нагими.
Не все. Но большинство.
Сейчас не ушла эпоха всеобщей подозрительности и недоверия. К ней добавился волчий синдром и хронический дефицит человечности у населения.
А правила остались все те же.
Мы все ещё незримо ведем «войну». Но теперь уже против своих.
И ведь своей теплящейся искоркой, одним задушевным разговором с соседом по палате, вы разожжете не один, а целых два костра жизни. Молчание комфортно абсолютно не со всеми. А уж разговор и тем более. А при выходе, при первом же шаге из больничных коридоров, ваши новоявленные соседи, с которыми вы делили хлеб, чай, редкие вкусности, физическую боль и ночную задушевную, становятся безликими. В вас остается лишь память о человеке и о еще одной путанной несправедливости такой странной, но еще доколе неразгаданной головоломке, как жизнь.
Интересное еще здесь: Психология.