Послевоенный период в СССР ознаменовался появлением в массовой печати нового мужского идеала, сменившего образы 1930-х годов. В его основе лежали черты солдата и отца, а ключевым фактором формирования стал опыт Второй мировой войны, определивший маскулинность эпохи оттепели.
Издательство «Новое литературное обозрение» выпустило книгу Клэр И. Макколлум «Судьба Нового человека. Репрезентация и реконструкция маскулинности в советской визуальной культуре 1945–1965», входящую в серию «Гендерные исследования». Автор, британский историк и преподавательница Эксетерского университета, исследует образы мужественности в послевоенном советском искусстве. Журнал об искусстве Точка ART в рамках рубрики «Книжное воскресенье» публикует главу, посвященную анализу этих образов в живописи двух послевоенных десятилетий.
© НЛО
Люди из гранита: новый герой на фронтире
В период оттепели, несмотря на смягчение милитаристских образов, возник новый мужской архетип, занявший место военного героя. На фоне духовного возрождения общества, роста финансирования науки и начала в 1954 году кампании по освоению целинных земель сформировался альтернативный идеал мужественности. Он был во многом противоположен безымянным пролетариям раннереволюционного искусства. Их сменили гиганты — покорители природы, обитатели почти исключительно мужского мира. Эта гипермаскулинность развивалась параллельно с «одомашненной» моделью мужественности, и обе тенденции, хотя и парадоксально разные, имели общую основу — отрицание военного идеала прошлого.
Идея сурового, самодостаточного человека фронтира, борющегося с природой за выживание, не была советским изобретением. В послевоенные годы к ней обращались и другие страны. Например, покорение Эвереста в 1953 году и коронация молодой королевы Великобритании оживили образ героя-авантюриста Британской империи, особенно в кинематографе. После 1945 года британская имперская идентичность оказалась под вопросом из-за обретения независимости Индией и пересмотра отношений между метрополией и колониями. В этот период произошло возрождение классической имперской героики, примером чему служат фильмы «Лоуренс Аравийский» (1962) и «Зулу» (1964). В Германии, как в ФРГ, так и в ГДР, вестерны, сначала считавшиеся причиной американизации и роста преступности, к 1950-м стали инструментом продвижения немилитаристской маскулинности, особенно на фоне перевооружения ФРГ. Как отмечала Ута Пойгер, власти полагали, что вестерны позволят немцам удовлетворять «здоровые желания» в кинотеатре, а не на фронте.
Советский фронтир: целина и Сибирь
В отличие от западных аналогов, советская концепция пограничной маскулинности опиралась на реальный фронтир — освоение Сибири и строительство гигантских гидроэлектростанций. Сибирские просторы стали идеальным фоном для нового героя, символизируя технологический прогресс, вовлеченность молодежи в социалистический проект и трудовую мощь народа.
Освоение целинных земель Сибири и Казахстана, начатое в 1954 году, стало великим героическим проектом эпохи, призванным превратить степи в житницу страны. Ключевой задачей было не только привлечь молодежь на целину, но и удержать ее там, что требовало участия обоих полов. В искусстве, посвященном целине, можно выделить два основных жанра: изображение трудовых процессов и «очеловечивание» земли. Художники, такие как Борис Вакс и Дмитрий Мочальский, сосредотачивались на бытовой стороне жизни на новых землях — жизни в палатках, а затем в новых домах, с акцентом на коллективный быт и молодые семьи. Другие авторы, напротив, делали акцент на самом труде, но даже в этих работах освоение целины представало как дерзкое приключение молодежи.
Хотя некоторые исследователи, как Микаэла Поль, предполагали, что роль женщин на целине сводилась к домохозяйству, художественные образы этого не подтверждают: женщины изображались и в поле, хотя часто на вспомогательных ролях. Мужчины-целинники также представали в двойной роли — и как труженики (например, в картинах Ростислава Галицкого «Любовь — не картошка» (1954) и Игоря Кабанова «Жизнь молодая» (1955–1959?)), и как часть процесса освоения земли. Распространенным образом был одинокий работник на фоне степи. Такие картины, как «На новых просторах» Василия Басова (1960?) и «Студент-целинник» Виктора Орешникова (1959?), использовали заниженный горизонт и предвечерний свет, чтобы придать фигурам монументальность и подчеркнуть простор. Эти оптимистичные, романтичные полотна, полные героизма и юношеского энтузиазма, контрастировали с более суровыми образами покорителей Сибири, созданными, например, Игорем Агаповым и Павлом Никоновым.
П.Ф. Никонов «Геологи», 1962 © ГТГ
Геологи и строители: гипермаскулинность и критика
Маскулинность фронтира, связанная с первоочередными задачами освоения, отличалась от сельскохозяйственной. Если целина подразумевала симбиоз с землей и домашний уклад, то покорение природы — более насильственный, гипермаскулинный процесс. Пот и мускулы стали отличительной чертой образов этого периода, в отличие от сталинского искусства, где труд часто изображался как легкий триумф.
Одной из ключевых героических фигур оттепели стал геолог. К 1963 году они даже удостоились отдельного упоминания в праздничных лозунгах. Ярким примером «сурового стиля» на эту тему стала картина Павла Никонова «Геологи» (1962). На ней изображена группа мужчин в мрачном сибирском пейзаже, выражающая не целеустремленность, а сомнения и потерю пути. Физическая уязвимость человека подчеркивается фигурой сидящего геолога, обматывающего обмороженную ногу. Мрачная, почти монохромная композиция отражала интерес художника к средневековой иконописи, характерный для начала 1960-х. Однако пессимистичный тон и модернистская стилистика картины подверглись резкой критике. Никита Хрущев публично осудил ее на выставке в Манеже в 1962 году, назвав «кляксой». Журнал «Искусство» в редакционной статье также раскритиковал работу за «изможденных, мрачно настроенных людей» и «дух безнадежности», не способный вдохновлять на подвиги. Несмотря на скандал, картина Никонова стала важной вехой, а ее наследие ощущалось в последующих сатирических карикатурах на «неправильное» искусство.
Параллельно с геологами героями искусства стали строители гигантских ГЭС, особенно Братской. Они изображались как отважные бойцы со стихией, улучшающие жизнь сограждан. Эта тема активно освещалась не только в живописи, но и в прессе, с многочисленными фоторепортажами.
Трудовая мощь vs. военная доблесть
Ирония заключалась в том, что тема трудового героизма, столь популярная в печати, породила и самые неоднозначные, но значимые произведения начала 1960-х. Одной из таких работ стала картина Игоря Агапова «Покорители Сибири» (1961), выставленная на шестой Выставке молодых художников Москвы. На ней изображены трое мощных мужчин с огромными дрелями — эталон физической силы, трудовой этики и мужской солидарности. Критик Владислав Зименко сравнил ее с «Богатырями» Васнецова, восхищаясь «интеллигентным лицом» ближайшего к зрителю рабочего. Однако, как отмечает исследовательница Сьюзен Рейд, акцент в картине сделан на физическом доминировании и проникновении, а не на интеллекте. Тем не менее, красота тела традиционно ассоциировалась с моральным превосходством, что позволило Зименко дать такую трактовку.
Представление о советском человеке как хозяине природы контрастировало с образами солдата того же периода. Если в сталинском искусстве пейзаж подчеркивал мощь воина, то в оттепель природа часто изображалась как успокаивающая сила или укрытие, а человек — как ее часть. Например, в картине Бориса Неменского «Земля опаленная» (1961) природа предстает такой же жертвой войны, как и люди. Пейзаж искалечен, что контрастирует с более распространенными образами нетронутой, вечной природы, особенно в сюжетах о возвращении с фронта.
Б.М. Неменский «Земля опаленная», 1961 © tg-m
Земля как символ нации и мужской солидарности
Идея России-матери, существовавшая веками, в искусстве оттепели приобрела новое звучание. Если в сталинский период связь народа с землей часто олицетворяла колхозница, то теперь ландшафт, кодируемый как феминный и национальный, стал использоваться для утверждения связей между мужчинами, работающими на земле. Это позволяло изображать героический труд и солидарность почти исключительно в мужском контексте.
Таким образом, в искусстве оттепели пейзаж играл разную роль в изображении трудового подвига и военных сцен. Художники без колебаний показывали советского мужчину агрессивным, физически доминирующим и решительным в его трудовой мощи, что резко контрастировало с образами солдата — романтизированными или исполненными гнева. Речь шла не об отказе от суровости, а о том, что эти качества перестали выражаться через традиционную милитаристскую модель. Героем нового времени стал не солдат, а покоритель стихий — геолог, строитель, целинник.
#книга #книжное обозрение #гендерные отношения #маскулинность #советское искусство
Обратите внимание: Готовимся к новогодней ночи и Святкам.
Больше интересных статей здесь: Психология.
Источник статьи: Герои своего времени: глава из книги Клэр и. Макколлум «Судьба Нового человека».
