После свадьбы началась обычная семейная жизнь с её повседневными трудами и хлопотами. Невестка, Акелина, вопреки возможным ожиданиям, вошла в новый дом не с пустыми руками. Её приданое включало большой сундук, полный домотканых полотен, одежды и обуви на все случаи, подаренный Савелием. От другого брата, Дмитрия, она получила ценнейший по тем временам подарок – новенькую швейную машинку «Зингер».
Этот сундук стал семейной реликвией и сопровождал родителей Акелины до конца их дней. Сама же швейная машинка, даже выйдя из строя, бережно хранилась как память о близких. Ещё одной драгоценной вещью в доме была большая салфетка из тонкого белого льна, украшенная мережкой. Она покрывала шкатулку с мамиными швейными принадлежностями. Как выяснилось, эта салфетка была сделана из рукава ночной сорочки её матери. Глядя на эту изящную вещь, на фотографии молодой мамы в красивых платьях, рассматривая замысловатые узоры на швейной машине, я, будучи подростком, не могла этого понять. В школе нам твердили, что жизнь крестьян до революции была беспросветной и убогой. На уроках труда мы шили простое бельё из дешёвого коленкора, а тут – ночная сорочка, похожая на произведение искусства. Это противоречило всему, чему меня учили.
Трудовая жизнь молодой семьи
Семнадцатилетняя Акелина была отлично подготовлена к самостоятельной жизни: она умела выполнять всю крестьянскую работу, прясть, ткать, шить и готовить. Если возникали сложности, на помощь приходили её мать или свекровь. В семье существовало чёткое разделение обязанностей: свекровь вела хозяйство и присматривала за внуками, а молодые трудились в поле и ухаживали за скотом. Во время летней страды, даже нанимая дополнительных работников, семья работала не покладая рук. Мама вспоминала: «Работали от зари до зари, пот заливал глаза, а у мужчин рубахи на спинах от пота расползались. Приедешь домой – и нет сил даже на детей. Бежит ко мне ребёнок, чумазый, не поймёшь сразу чей, но раз ко мне – значит, мой. Покормишь и падаешь спать». Несмотря на всю тяжесть, труд на свою землю приносил удовлетворение. Через три года молодая семья, в которой уже подрастали две дочки, перешла в собственное жильё – к основному дому сделали добротный бревенчатый прируб. В 1930 году родился долгожданный сын, но в этом же году размеренная и спокойная жизнь семьи подошла к концу.
Откровенный разговор с матерью
Когда мне было около 24 лет, мама настояла на том, чтобы я выслушала её рассказ о том периоде. «Тяжело мне всё это вспоминать, но расскажу один раз, а ты слушай и не перебивай», – сказала она. Мы лежали в комнате, и её голос, тихий и ровный, повествовал о пережитом. Теперь я понимаю, как важно было для неё, подводя итоги жизни, передать мне эту память.
К своим 14 годам я, как и большинство сверстников, полностью впитала социалистическую идеологию, которую нам преподносили в школе, в кино и книгах. Вооружённая этими «знаниями», я пыталась «просвещать» и перевоспитывать своих, как мне тогда казалось, отсталых родителей. Замена слова «Сталин» на «партия» в песнях или заштрихованные портреты в учебниках казались мне нормой. А вот слова отца о том, что «много Сталин умных людей загубил», вызывали у меня протест. Услышав по радио об огромных урожаях, отец скептически замечал: «Взвешивают с землёй и мусором, а летом опять хлеба не будет». И он оказывался прав. Принесённые после трёхчасового стояния в очереди две булки хлеба мама, разрезав, называла «эрзацем» – в те годы в хлеб добавляли гороховую муку. Мне приходилось «бороться» с их критикой советской действительности. Ведь они были «бывшими кулаками», многого не понимали, и я считала своим долгом им всё разъяснить. А то, что новые туфли разваливались через неделю? Раньше, по моим понятиям, их носили годами только потому, что ходили в лаптях, а обувь берегли. Отец лишь посмеивался над моими доводами, мама что-то серьёзно возражала. Было трудно.
Столкновение мировоззрений
Однажды я вмешалась в их разговор о раскулачивании, заявив, что это не грабёж, а справедливое перераспределение богатств, и даже процитировала лозунг «грабь награбленное». Обычно сдержанная мама пришла в ярость: «Кого это мы ограбили? Всё доставалось потом и кровью, животы надрывали на работе. У твоего отца от тяжелых мешков кровавая рана на плече не заживала!» Отец же успокаивал её: «Да оставь, мать, пусть верит тому, чему их учат. А мы другую жизнь знали. Пойдёт на свои копейки – поймёт». Он не хотел, чтобы мы, дети, знали о пережитых ими ужасах.
Но мама не успокоилась и, дождавшись моего взросления, рассказала мне всю правду. Для моих родителей не было обвинения страшнее, чем обвинение в воровстве. Они всегда учили нас жить своим трудом, выбирать профессии, где не будет соблазна присвоить чужое. Также они настаивали, чтобы мы сторонились работы в органах власти и милиции. Столкнувшись с этими структурами в 30-40-е годы, они сделали вывод, что совестливые люди туда не идут, а идут лишь карьеристы, лицемеры и воры.
Рассказ матери, а позже и материалы областного краеведческого музея им. Г.С. Новикова-Даурского в Благовещенске, помогли мне составить полную картину жизни в селе Новоалексеевка в годы Гражданской войны и коллективизации.
Обратите внимание: История возникновения и эволюции вибратора .
Больше интересных статей здесь: Психология.
Источник статьи: Семейная история. Молодая семья.
