В то время как многие дети сталкиваются с дефицитом внимания, моя детская реальность была переполнена им — но вниманием токсичным, удушающим и гиперопекающим. Моя мама и бабушка проявляли его через три основных канала: чрезмерное укутывание, постоянные нравоучения и, самое главное, насильственное кормление.
Удушающая «забота»: одежда как панцирь
Процесс одевания не имел ничего общего с красивыми нарядами. Меня, как говорилось, «нанизывали» — надевали множество тёплых вещей разом. Это были тяжёлые, колючие шерстяные свитера, кофты, носки и платки, от которых кожа чесалась, потела и прела. Неважно, какое время года было за окном — этот «панцирь» был обязательным. Активные игры, бег, прыжки становились невозможными: я еле передвигалась, как увалень. Всё это, разумеется, делалось «для моего же блага», чтобы я не простудилась. Ирония в том, что болела я стабильно и часто: неделю в школе, неделю дома с гриппом.
На любые мои жалобы о дискомфорте был стандартный набор ответов: «Это шерсть, она полезно кусает!» и «Пар кости не ломит». Кости, может, и не ломило, но, как выяснилось, сердце страдало сильно. Важное замечание: гипертермия (перегрев) крайне опасна для сердечной мышцы, особенно в сочетании с физической активностью. Избегайте перегрева!
Воспитание через контроль и еда как наказание
Воспитательный процесс сводился к бесконечным поучениям и одёргиваниям — это тема для отдельного разговора. Но ключевым элементом «заботы» было питание, вернее, систематическое перекармливание. Разумеется, тоже ради моего блага.
До четырёх-пяти лет у меня сохранилось отвратительное, перманентное чувство сытости и тяжести в животе. Да, я отлично помню тот период, как бы странно это ни казалось. Мы ели постоянно. Не успевало пройти чувство насыщения от предыдущей трапезы, как меня снова усаживали за стол. И кормили не детским питанием, а тяжёлой, жирной взрослой едой из общего котла: кашами с тушёнкой, щами со шкварками, жареной картошкой на сале. Обязательным ритуалом было заедать всё хлебом, за чем строго следили. Меня ругали, если хлеб крошился или не доедался. Нужно было откусывать ровно и обязательно съесть весь ломоть. Иногда хлеб натирали душным чесноком «от гриппа» или заставляли прикусывать горчицу и хрен — это считалось полезным.
Помню, как накатывали тяжесть и безысходность, когда бабушка несла очередную тарелку борща. Я тогда даже не понимала, почему мне так плохо.
Невкусно и грустно
Мысль о том, что можно отказаться от еды или что плохое самочувствие с ней связано, даже не возникала. Хотя, наверное, робкие попытки отказа всё же были — иначе откуда бы я знала, что взрослые сердятся на такие «капризы». Их сердитость я помню отлично: нужно было съесть всё, чтобы никого не злить. Быстро, молча и без пререканий. Я старалась просто проглотить еду, чтобы поскорее закончить это мучение. Но взрослые воспринимали это как знак отличного аппетита и подкладывали ещё больше и чаще. Ведь если ребёнок не хочет есть, он ковыряется в тарелке, а тут — «вон как наворачивает!».
Цена «послушания»: одиночество и потеря себя
Мне было физически плохо: чувство пресыщения, отупения, эмоциональная тяжесть. Меня хвалили за то, что я люблю сидеть дома тихонько с книжкой, а не бегать и проказничать, как другие дети. А у меня просто не было сил на подвижные игры. После еды накатывали уныние и апатия, не хотелось ничего.
Я сидела в пустом доме одна, перебирая карандаши, пока другие дети гуляли. Взрослые же продолжали меня нахваливать, называя умной и послушной. Других ребят ругали: они «вредничали» за обедом, недоедали и со скандалом убегали на улицу — шуметь и бедокурить, радостно бегая целый день и отказываясь есть что-либо, кроме мороженого.
Меня часто ставили в пример. Сверстники, разумеется, со мной не дружили, но взрослые утешали: «Не слушай этих тошнотиков, зачем они тебе нужны!». Родители искренне верили, что проблемы в общении со сверстниками возникают из-за моего «мягкого спокойного характера», и что только они по-настоящему любят, поддерживают и заботятся обо мне.
А я их просто боялась.
Я вылизывала миску, чтобы меня не ругали. Я сидела дома, потому что за это хвалили. Даже к 6-7 годам, когда я начала осознавать, что страдаю и не хочу больше так жить, я продолжала подчиняться. Слишком силён был страх потерять расположение взрослых и статус «умницы». Я ужасно боялась скандалов, а скандалить они умели мастерски. Доесть через силу тарелку перловки со шкварками и тихо «не отсвечивать» было проще и безопаснее.
#правильное питание и похудение #расстройство пищевого поведения #токсичные отношения #манипуляции в отношениях #детские травмы #психология семьи #компульсивное переедание #обжорство #воспитание ребёнка #дети и родители
Больше интересных статей здесь: Психология.
Источник статьи: Меня закармливали в детстве, как поросёнка.
