— Итак, начнём сеанс. Сегодня разберём ваши страхи и кошмары.
За столом восседал мой собеседник, тёмный пиджак ярко контрастировал с аквамариновыми стенами. Я выдохнул и в четвёртый раз осмотрел кабинет психотерапевта. Поначалу кушетка цвета жжёного сахара и наигранный эстонский акцент доктора пугали меня, но сейчас было вполне уютно.
Честно, я долго избегал лечения, ведь с моими тараканами могу разобраться лишь я. Думал, что могу разобраться.
Это заблуждение столкнуло в яму апатии, где на протяжении двух месяцев компанию составляла стая дементоров. Сил хватало только на поесть, что-нибудь посмотреть и полежать лицом в кровать.
Я бы и сейчас сидел один в уютной квартире на окраине, за старыми фильмами. Но родители не желали мириться с мыслью о превращении энергичного парня в комок уныния. Оплатили курсы лечения, нашли специалиста, вытащили из дома.
— За прошлые сеансы мы разобрали вашу проблему с концентрацией и паникой перед написанием экзаменационных работ. Делали упражнение на сосредоточение?
В памяти возник желанный образ. Образ победы. Пронзительный умный взгляд янтарных глаз, острый нос, длинный шершавый язык. Русский голубой кот месяцев пяти лежал на коленях и тихонько урчал, пока я чухал его меж ушей. Уголки губ слегка приподнялись.
— Да, делал.
– У психиатра были?
– Да. Назначили новые таблетки. Будто старой горки было мало.
— Прекрасно, — толчком терапевт докатился до стола, мягко ударившись о край спинкой кресла. Он взял записную книжку. — А теперь мы начинаем погружение в глубины сознания. Ложитесь.
Несколько приглушённых мягкой подошвой кроссовок шагов спустя, я осторожно лёг на кушетку. Руки на груди, взгляд ровно в потолок. Не могу успокоиться, каждый сеанс для меня — раскопки давно погребённого и желанно забытого.
Терапевт раскрыл блокнот на середине. Чёрно-золотая ручка поблёскивала взятым наизготовку пером.
— Насколько я помню с прошлых сеансов, вы интроверт.
— Да.
— В чём именно это выражалось, если ваш круг общения не ограничивался лишь собственными мыслями?
– Мне комфортно в одиночестве. Восстанавливаться, приводить мысли в порядок, организовывать планы. Скажем так, восполнить эстус.
Тут же я почувствовал взгляд. На лбу дока появилась хмурая морщина. В его взгляде поверх очков читалось лёгкое недовольство и разочарование.
– Снова игровые термины. Мы уже говорили о необходимости их удаления из вашего лексикона.
– Сами говорили, от привычки быстро не избавляются, — уголки губ дрогнули.
Док коротко кашлянул в себя, прочищая горло.
– Что же, это на перспективу. Вернёмся к основной теме. Какой сон вам снится чаще всего?
По телу пробежала лёгкая дрожь. Мы снова подошли к границе абсолютного стыда и отчаяния.
— Док, это точно нужно для дела? Я могу попросить помощь зала или пятьдесят на пятьдесят?
— Нет, — ответ прозвучал твёрдо, но без нажима.
— Ну, поехали тогда.
В этот момент ощутил себя водолазом, спускающимся в батискафе на беспросветно-тёмное океанское дно, где надежда только на фонарь, выцепляющий во тьме странных глубинных чудищ. Только вот чудище было одно среди голого дна. Потому что это единственный сон, который я запомнил за полгода.
— Это кошмар. И в нём я предстаю путешественником в фэнтезийном мире. В полном одиночестве я пробираюсь сквозь старую крипту. Она заброшена, на полу и саркофагах слой пыли толщиной с подошву. Потолок кое-где обрушился, через эти проломы сыпется понемногу земля. И вот я, одинокий бард, с мечом наготове осторожно ступаю меж рядов гробов по каменному полу, дабы не упасть во внезапно образовавшуюся яму. Непроглядную тьму слабо рассеивает факел в руке.
Док попеременно переводил взгляд то на меня,то на блокнот, периодически делая пометки.
— И, пройдя обломки древней статуи, я налетаю на один из саркофагов. От удара раскалывается стенка, и через пролом я вижу на удивление свежий труп. Собственный труп. Только на пару лет моложе.
— Это ведь не всё, верно? — терапевт замер в ожидании продолжения.
— Верно, — произнёс я в тяжёлом выдохе. — В ужасе пячусь назад, налетаю спиной на другой. Саркофаг снова ломается и там тоже мой труп. Ещё моложе. В полном отчаянии пытаюсь найти спиной путь назад, но тут пол подо мной проваливается. Падаю вниз, факел тухнет на лету. Лечу недолго и приземляюсь в полной темноте на мягкую кучу. Зажигаю лампу на поясе. Подо мной полуистлевшие книги, музыкальные инструменты, прогнившие одеяла и прочий мусор. Это всё в круглой комнате с одним коридором, ведущим невесть куда. Не хватает света фонаря. Позади я слышу ужасный рёв, будто свора банши летит. Оборачиваюсь с фонарём, а так и есть. Сзади тоже коридор и оттуда с жуткими воплями летят духи зеленовато-болотного цвета. Пытаюсь встать, но ноги не слушаются. А духи уже рядом. Тут же берут в кольцо, и начинают с ещё более жуткими воплями кружиться. Попытки разогнать клинком оканчиваются ничем. И самое страшное или странное. Я вижу лица духов и они кажутся мне знакомыми. В их воплях начинает слышаться что-то вроде “Мы тебя не отпустим” или “Дальше ты не пойдёшь”. Пытаюсь закричать, но без толку. А духи крутятся всё быстрее и быстрее, пока не сольются в непроницаемую зеленоватую стену. И когда я отвожу от них взгляд, прямо в лицо летит один из призраков. За мгновение я успеваю заметить его лицо. Женское лицо. И после я просыпаюсь.
Терапевт резко провёл черту в записной книжке.
— Достаточно подробное описание. Начнём по порядку. Любите фэнтези?
— Конечно, один из любимых жанров.
— Боитесь ли смерти?
Вопрос, заставляющий задуматься надолго. Но у меня был на него ответ.
— Незачем бояться того, что в итоге нас всех ждёт.
— Стоицизм, однако, — до моих ушей донесся глухой хмык. — Значит, не загробный мир. У вас в памяти есть поступки, за которые вам становится стыдно в случайные моменты?
— Конечно же. Такое ведь у всех бывает. У всех же?
Теперь тень улыбки появилась на лице дока.
— Уже теплее. А что насчёт призраков? Кого вам напоминают их лица?
“Ты слишком глубоко копаешь, хватит”, — на секунду я был готов испепелить его пиджак взглядом. Благо самоконтроль вернулся быстро и вместо этого прозвучало:
— Они мне кажутся знакомыми потому, что в них виднелись люди, с которыми я знаком или был знаком.
— Значит, и лицо призрачной девушки вам знакомо? — док поправил съехавшие на кончик носа очки.
Понятно, к чему это шло. Собрав все силы в кулак, я попытался сказать без горечи в голосе:
— Да. Да, знакомо. Больше, чем хотелось бы.
Брови терапевта тут же медленно уползли вверх. Не знал, что он вообще так может.
— Неожиданно. Сестра, старая подруга или…
— Девушка. Бывшая девушка.
Чёрно-золотое перо уже уткнулось кончиком в белый лист блокнота.
— Расскажите подробно. Понимаю, это может быть тяжело, но это как стрелу из тела вынуть. За болью последует облегчение.
Вот тут он был чертовски прав. Вздохнув, насколько позволяли лёгкие, я начал ещё один рассказ.
— Я влюбился в неё. И она в меня. Как она говорила. Три года назад это было. Я — молодой, пугливый интроверт, увлечённый настольными играми, без опыта общения с женщинами. Честно сказать, мне часто не везло с женщинами, из-за чего с каждым разом я всё больше побаивался подойти к девушке.
— Значит, она была из близкого круга общения? И наверняка первой завела разговор при встрече?
— Да, док, именно так. До этого мы общались полтора года чисто по-дружески. После появилась привязанность. Вскоре я уехал на пару недель в другой город. И именно в отъезде она написала о чувствах ко мне. И я почувствовал к ней тоже самое. Далее стандартные переписки до утра, мучительные дни ожидания. Томные встречи, иногда переходящие в страстные. Все шло по нарастающей. Но вот за пиком всегда следует спад. Чем дольше мы друг друга и больше друг о друге знали, тем холоднее становилась она.
Тут я запнулся. Дыхание стало сбиваться. Образ котика в голове, нервное сглатывание и рассказ продолжился.
— Мы всё больше отдалялись на протяжении месяцев. А поздней осенью она пришла ко мне и сказала, что мы расстаёмся. Тогда меня будто из самолёта без парашюта выбросили, только летел я к земле молча и с улыбкой на лице.
Обратите внимание: Чувство вины не означает раскаяние: как понять, что муж вправду жалеет об измене.
Я не мог тогда что-либо сказать. Язык словно парализовало. Она, видимо, ждала несколько другого варианта развития. Минут десять спустя она попросту ушла в немом ошеломлении. После... много гадких слов было друг другу сказано, много попыток извиниться. Она даже говорила, что будет время – и мы снова будем сидеть за чашкой чая и вспоминать это.Док не переставая строчил в блокноте. Ручка выплясывала на бумаге тарантеллу, боясь упустить мельчайщую деталь.
— Но я был холоден. Не хотел идти на уступки, так как испытывал боль поначалу. Дальше – тоже. Только вот анализируя многими бессонными ночами события прошлого, я понял. Я понял, что она поступила правильно. И сейчас я признаю, что она была права.
— И почему же вы так решили? — в его голосе отчётливо читался живой интерес.
— Док. Она ждала от меня хоть какой-то инициативы. Первым сказать, первым предложить какое-нибудь занятие. Отговорить её от какой-нибудь глупости. Но в итоге я показал себя размазнёй.
Терапевт перелистывал исписанные страницы, проверяя, всё ли на месте. Четыре минуты прошли в тишине, нарушаемой шелестом перечитываемых страниц и тиканьем часов на стене.
— Итак, пожалуй, я могу вывести заключение из всего вами сказанного, — он оторвался от записей. — Это не просто повторяющийся ночной кошмар. Ваше подсознание кричит о помощи.
Тут уже я перестал понимать.
— И в чём же помочь? Я весь внимание.
— Терпение, — голос дока звучал невозмутимо. — С уверенностью могу сказать, что преследующие вас духи – это призраки прошлого. Призраки, которых попытались запечатать в заброшенной усыпальнице. Всё то, что вы сделали в прошлом и за что вам становится мучительно стыдно в настоящем. Настолько, что появляется желание умереть, о чём и говорят ваши погребённые копии. Вы пытаетесь противостоять призракам, только вот ваш меч – он же попытка забыть – им не наносит вреда. Серебра на клинке нет. И пока вы не нанесёте его своим раскаянием, духи продолжат вас терзать, морально и физически.
Моё состояние всё ближе подходило к паническому. Как? Откуда? Как он смог выкопать то, что я пытался прятать от самого себя? Все эти фантомные боли за неправильные поступки, сказанные или несказанные слова, низводящее до желания бессмысленно кричать отчаяние.
— Как доктор я могу сказать, что первым шагом на пути к избавлению станет экзорцизм самого сильного духа: чувства вины перед девушкой. Попросите у неё прощения.
В этом моменте силы находились на пределе. Один лёгкий психологический нажим – и от меня остался бы только сжавшийся и рыдающий в ужасе комок.
— Нет, — голос задрожал как осенний лист на ветру. — Мне духу не хватит на это. После всех “уходи” и “прощай навсегда”, что я сказал, мне стыдно признавать собственное поражение. Да и у неё наверняка своя счастливая жизнь. Мне не стоит ворошить прошлое.
— Я вижу, как это для вас тяжело. Но этот шаг станет вашим фунтом серебра. Так вы сможете отогнать хотя бы одного духа. Расскажите, что вы чувствуете. Сделайте акцент на её важности в вашей жизни. Наверняка у вас есть взаимные тёплые воспоминания после “страстных встреч”. Вспомните и их.
Он вновь подкатился к столу. Блокнот и перо легли на место. Плавный подъём. В два шага док оказался за рабочим местом. Размеренными движениями он стал собирать разбросанные бумаги.
— Что ж, время подошло к концу. Успокойтесь, обдумайте. Соберитесь с мыслями. А пока встретимся дня через четыре. Всего доброго.
Далее воспоминания меня подводят. Не помню, как добрался до дома, что ел на ужин и что смотрел перед сном. Единственный отчётливый отрывок — сообщение на номер, который давно хотел забыть, со словами, которые давно хотел сказать.
Я просил прощения за собственную глупость. За слепоту. За робость. За неумелые и дурацкие слова. За всё, что нагородил и попортил. И, отправив это длиннющее сообщение, я ощутил то самое чувство прыжка без парашюта. Оставалось только ждать.
Час спустя пришёл ответ. Ожидалась любая реакция. Многоэтажные ругательства. Обвинения. Драма. Но в ответ получил лишь спокойное:
“Приходи послезавтра ко мне. На старую квартиру"
Словно крюком под пупок дёрнуло вверх. Я закрыл глаза. Есть два дня, за которые я должен собраться, подумать, что сказать и что принести в качестве подарка.
***
Я стоял в подъезде перед до боли знакомой чёрной металлической дверью с коробкой самодельных блинов и бутылкой сидра в руках.
Самая обычная трель дверного звонка. Минутой позже послышался лязг отпираемого замка. На пороге стояла она. Я с трепетом встал на одно колено, преклонив голову.
— Мне жаль, что я был твоим близким человеком.
В этот момент над головой раздалось:
— Так, драму тут не ломай. Встань с колен, хочу посмотреть тебе в глаза.
Я тут же распрямился во весь рост. Левая щека ощутила резкое столкновение с тонкой девичьей ладонью. Ни мускул на лице не дрогнул, ведь такое точно ожидалось.
— Заслуженно.
Наши взгляды встретились. Пару долгих секунд мы стояли, разглядывая друг друга словно в первый раз. Этот надменный, но в то же время тёплый взгляд, чёрное платье. Всё как в лучшие дни наших отношений. Она сдалась первой и улыбнулась.
— Заходи уже. Ботинки справа от двери оставь и давай на кухню. Ну а пока ты возишься с обувью, пойду стаканы достану.
Она аккуратно забрала из рук коробку с бутылкой. Я осмотрелся, попутно расшнуровывая туфли. В квартире ничего не изменилось с моего последнего визита. Вещи, мебель, лёгкий беспорядок, даже маленькая дырка в линолеуме была на том же самом месте, что и тогда.
Минутой позже мы оба сидели за столом, потягивая грушевый сидр из потёртых стаканов. Она смотрела на меня. Я смотрел либо на дно, либо на клеёнку.
— Я же говорила, что мы ещё встретимся. Говорила же, — звучало без тени злобы в голосе. Наоборот, она будто подтрунивала меня.
— Да, это было тяжело признать, — узор клеёнки всё ещё выглядел интересно. — Но в итоге мы здесь.
— Именно. Ведь ты всё ещё мне дорог. И вообще, не грусти. Забыл? Кто грустит, тот трансвестит.
Чуть было не брызнул сидром от неожиданности. Чёрт, она всегда умела неожиданно вбросить какую-нибудь остроту.
И так разговор продолжился во всё более становящимся дружеским ключе. Мы говорили о жизни, о прошлом, рассказывали друг другу истории, забавные и не очень, о нас вместе и по отдельности. Готовясь к долгой и упорной эмоциональной обороне, я был удивлён, что она приняла меня так легко.
Расстались мы на минорной ноте. Сказав обоюдное “Прощай”, мы решили больше никогда не видеться. У неё и вправду уже была своя успешная жизнь, работа и будущий жених. А я... Я просто парень. Переменной степени везунчик и авантюрист. Пусть эта история закончится романтически-грустно.
***
— Итак, доброго дня, — развернувшийся в кресле док буквально сиял. Он выглядел слишком довольным, несмотря на творящийся за окном Всемирный потоп.
— Доброго, я полагаю? — скептицизм в моём голосе подкреплялся промокшими насквозь туфлями.
— Пожалуй, я спрошу прямо в лоб, — он подвинулся чуть дальше за стол. — Фунт серебра у вас?
От вчерашнего я так и не отошёл, поэтому единственное, что я смог сказать, это:
— Да.
— Что да?
— Да, — повторил я с большим нажимом в голосе.
Терапевт лишь молча развёл руками, выражая то ли понимание, то ли желание взлететь.
— Ладно. Я рад. Итак, сегодня мы займёмся тренингом по повышению самооценки и уверенности. Будем поднимать до уровня уверенности Невского в успешности собственных фильмов.
Этим мы и занимались следующий час, что только уменьшило его вероятность на выживание. Хоть тренинг оказался и полезным.
Вечером, прокручивая в голове события последних двух дней, я почувствовал, как подкидывающий постоянные поводы стыда за себя мозг выполнял подрывную работу с меньшим энтузиазмом. С чувством удовлетворения я закрыл глаза и тут же крепко заснул.
Конечно, я не избавился от всех духов. Но сегодня… Сегодня впервые за полгода мне снились леса.
Автор: Ярослав Кулындин
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ
#рассказ #психотерапия #отношения
Больше интересных статей здесь: Психология.
Источник статьи: Раскаяние.