Начну с того, что отец у меня был военный. С очень жестким характером. Можно сказать, даже с жестоким характером. Наказывал ремнем, в том числе портупейным. И прутья ивовые бывали.
Конечно, наказывал и за дело (за прогулы, за игры с патронами, за учебу, ну и так далее). Зажимал голову между ног и бил. Но это полбеды. За это я на него не обижаюсь. Можно было перетерпеть пару минут. Хотя без крика терпеть было невозможно. Хуже другое. Часто он просто срывал свое плохое настроение на мне. Беспричинно. И очень жестоко.
Мучительно стараюсь найти причину этой жестокости, понять, почему так. Все это меня мучает уже во взрослой жизни, хотя его уже нет в живых, но обиды на него мешают мне жить нормально. Я стал склонен часто испытывать беспричинное чувство вины и считать, что заслуживаю наказания. Такого же, как в детстве. Против моей воли отец и меня в буквальном смысле «затолкал» в военное училище. Сложно представить, как мне все время тяжело до сих пор в армии, с моим то характером.
Я уже думал, может быть, у отца были какие-то основания сомневаться, что я его родной сын, но нет, внешне я копия он. И «поломал» он меня именно беспричинными порками, когда настроение срывал. Придет, ужинает, и на меня посматривает, думает, к чему прицепиться. Если не нашел к чему – процедит: «что-то ты совсем распустился, пора тебя в чувство приводить. Иди в свою комнату и снимай штаны». А сам еще спокойно доест, кофе выпьет (наверное, время тянет в предвкушении каком-то). А я трясусь минут 15-20, как заяц, и не понимаю «за что? где я накосячил?».
Потом зайдет, захватит меня, начинает ремень медленно вытаскивать. Чтобы весь звук вытаскивания ремня из штанов мне слышно было. Или сразу с портупейным заходит. Отхлещет быстро пару минут, так что я только орать успеваю: «папочка, не надо, больно, не буду». Бездумно, потом остановиться: «Ты понял что то?». А кто его знает, что мне понять нужно. И так уже голова пустая, мысли все вылетели от боли. Через рев выдавливаю, что понял.
; Что понял?
; Что нужно вести себя хорошо.
; Правильно понял, вести себя хорошо нужно! Ты у меня и будешь себя хорошо вести!
И опять начинает хлестать. Через пару минут опять остановится. «Что конкретно понял?» – спрашивает. Опять же я не понимаю, что он хочет, каких признаний от меня, я же косяков не чувствую за собой. Думаю, что сказать, чтобы бить перестал. Реву пару минут, не знаю, что говорить. Он ждет. Я уже в истерику начинаю впадать, он остановиться. Уже никакой ни логики у меня нет, не соображений нет. Нужно что-то выдавить из себя. А я вообще уже не понимаю, что мне сказать нужно. Больно и так невыносимо, в голове нет ничего, за собой ничего такого не чувствую. Что он еще от меня хочет, понять вообще не могу.
И так он это с паузами, ожидая, пока я плачу, хлещет по нескольку заходов. Надолго так растягивал это. Бывало, что минут на 40-45 растянет. Я уже и голос срываю от крика. И вот как-то я и чувствовал, что чтобы я не говорил, как бы не просил, чтобы не обещал, от меня ничего не зависит. Он перестанет только тогда, когда ему самому надоест меня бить. Я говорю что-то, что вроде он от меня слышать хочет, и тут же за это же и получаю еще. И чувство, что ты ничтожество, он тобой распоряжается полностью, ты весь в его власти. Что хочет с тобой и сделает. И чувство, что он тебя наказывает сейчас не потому, что ты виноват в чем то, а просто потому, что ему так хочется. Не справедливый отец любящий, который наказывает, чтобы ты лучше был, а твой Бог, который распоряжается тобой полностью. Как бы я хорошо себя не вел, как бы не был «не виноват», меня будут бить, потому что ему так захотелось, и столько, сколько ему хочется. Чувство, что это не твой отец, а хозяин раба.
Сам не знаю, как я не стал после таких «воспитательных процедур», которые он часто повторял, садистом. Напротив, у меня полное отвращение к насилию, а как с такой чертой жить по армейским законам? Думаю, если бы я смог понять, отчего у него было такое отношение ко мне, то возможно, смог бы простить и «отпустить» его и избавиться от своих комплексов, которые мне мешают. И вообще не знаю, возможно ли от них избавиться? Или так и придется до самой смерти жить с этим? И самое странное, что к маме у него жестокости не было. Он никогда ее не бил, и жили они, можно сказать, в любви и согласии. Выходит, что такое отношение было именно ко мне? Детство у меня ассоциируется с постоянным страхом, что будет невыносимо больно.
Автор: Аноним