В шестилетнем возрасте я сделала для себя важное открытие: жизнь несправедлива. Есть у мамы любимый ребёнок, а есть — так, сбоку припёка. То есть — я.
Накануне международного женского дня мы с младшим братом шли из детского сада. Детьми были самостоятельными: утром сами туда уходили, вечером — всех забирают, значит, что и нам домой пора. Разница у нас всего полтора года, на момент событий ему было четыре с половиной.
Я в садике сделала маме поделку в подарок: мы всей группой выжигали рисунки на деревянных разделочных досках. Моя доска была ещё накануне умыкнута с маминой кухни именно для этой цели.
По дороге нам встретилась соседка, увидев доску с изображением красивой собачки, она начала восторгаться:
— Ой, это ты маме в подарок несёшь? Как красиво!
Я зарделась:
— Старалась!
— А ты, Ваня, что маме приготовил? — не отставала соседка.
Брат развёл руками — ничего. Коварная женщина попросила у меня посмотреть досочку, покрутила её в руках и вернула. Но не мне, а Ване, с наказом:
— Беги скорей домой, маме подаришь! Скажешь, что сам сделал.
Ваня не стал терять времени: схватив доску, он стартанул к нашему подъезду, возле которого мама разговаривала с сантехником. Я рванула следом, не слушая соседку, вещавшую мне вслед, что такой подарок должен сделать мальчик, мол, так маме приятней будет, если её порадует пусть маленький, но мужчина.
Я не успела догнать, опоздала всего на чуть-чуть. Но этого чуть-чуть хватило с лихвой.
— Мамочка, с праздничком тебя! Вот тебе подарок, я сам сделал! — Ваня, сияя, как начищённый пятак, вручил маме мою честно выжженную собачку на маминой разделочной доске.
— А ты, Оля? Где твой подарок? — улыбаясь, спросил у меня мамин собеседник. Ваня, услышав этот вопрос, показал мне язык.
Я начала доказывать, что подарок — мой. Брат заревел, взрослые начали меня стыдить.
— Мама, сходи в садик! Воспитательница докажет, что я сама выжигала! — попросила я и сдала соседку, отнявшую у меня доску и вручившую её Ване.
Мама в садик так и не сходила. Со временем этот случай забыли все, кроме меня. Мне тогда ещё и перепало за враньё и попытку оговорить Ваню.
Эта досочка, с выжженной на ней собачкой, до сих пор хранится у мамы. А Ваня, уже 30-летний мужчина, всё так и настаивает на своём авторстве: ему сказали маме подарок подарить? Он так и сделал!
Соседке той я ни разу не помогла, так сильна была детская обида. Даже когда она стала с трудом сходить, на просьбу купить ей хлеба, я отговаривалась, что просить надо Ваню, как маленького мужчину.
Что удивительно, даже сейчас ничего не изменилось: Ваня до сих пор мамино солнышко, а я — бессовестная лгунья. Пару лет назад мы с Ваней скинулись маме на зубной протез и я имела глупость отдать деньги ему. А потом я услышала из уст мамы претензии: почему Ваня оплатил его один, ведь я обещала помочь. Мысленно тогда поставила галочку: никаких денежных дел с Ваней наедине, только в присутствии мамы.
Я отказалась покупать подарок маме на юбилей, не поверив обещанию Вани вернуть мне половину стоимости. Это было ужасно: я купила подарок от своего имени, не тот, на покупке которого настаивал Ваня. А он маме разболтал, что мы вместе уже купили. Я вручила подарок и вместо спасибо услышала обвинения от мамы: продала тот, который Ваня тоже оплачивал и купила дешёвую фигню, разницу положив в свой карман.
А мама ещё удивляется: почему я не стремлюсь с ней общаться, не приезжаю в гости, прячу от неё зятя и не привожу внука. Лично я не вижу в этом ничего удивительного. Кто из нас с братом мамин любимчик — я знаю с детства. Так смысл навязываться?