Люблю мужчин. Люблю честных мужчин, что всегда знают, чего хотят и не стесняются об этом говорить словами ртом, как модно было выражаться лет пять назад.
Вот у Лариски (черт, это ведь уже следующее поколение, можно сказать, младше меня на двенадцать лет дева), родственницы одной из моих коллег по фрилансу, муж дождался двадцатой недели беременности и сказал:
— Ты знаешь, милая, я подумал и решил, что не готов быть отцом.
Челюсть сначала отвисла у Лариски, потом — у ее тетушки, а та, в свою очередь порадовала историей нас.
— На двадцатой? — решила уточнить в чатике я.
— Ага, — настучала ответ коллега и прилепила в следующем сообщении стикер, выражающий крайнюю степень офигевания.
Дамы в чатике согласно офигели и примолкли, по ходу, размышляя, каждая о своем.
Деторождение же у нас процесс сложный и болезненный — причем для матери физически, а для отца — психологически. Говорят, когда болезненность — психологическая, это гораздо сложнее. Для мужчины — вообще травма, крушение мира и всех надежд на комфортное будущее.
Сами посудите: вот был-был он единственным объектом заботы и любви, а потом хлоп, завелся в животе у женщины кто-то, кто часть заботы и любви от мужчины — то драгоценного себе заберет.
Судя по поведению таких мужчин, они уверены — дети в женщинах получаются исключительно по злокозненному желанию оных. Ну, женщин то исть. А они, папы, к этому делу никакого отношения не имеют. Ни-ни. Так, мимо полежали, а там… То ли ветром надуло, то ли непорочное зачатие (случаи вроде как описаны в мировой литературе).
И силой мысли, наверное, женщины должны у себя беременность рассасывать. Иначе нет объяснения, как взрослый, вроде полноценный умственно мужик, что недавно пяткой в грудь себя бил, доказывал — будет не просто отцом-отцом, а ОТЦОМ, с большой буквы и капсом разом, дождался двадцатой недели и… передумал.
Вот взял и передумал.
Чуть ли не ультиматум выкатил — либо эту беременность мы прерываем (на двадцатой неделе!) и живем дальше, долго и счастливо, а через пару лет еще раз попробуем ребеночка завести, либо — прости-прощай, ариведерчи, я не готов такую ношу на себе тащить…
На двадцатой неделе, девочки.
Меня не касается, но я полночи пыталась как-то уложить ситуацию в мое видение мира. Вот смотрите — есть взрослый мужчина, который, вроде должен понимать, чем грозит прерывание на таком сроке и как оно происходит. Должен? Должен.
И есть женщина, которую он вроде как любит, но на здоровье которой ему класть и покласть. Я уже не говорю о ребенке, потому что двадцать недель — это срок, это вам даже не двенадцать недель. Это уже по медицинским и социальным показаниям только делают, сколько помню. А если без показаний, то… Черт, черт, черт, даже думать не хочется обо всех последствиях.
Собственно говоря, он предлагает ей угробить свое здоровье потому как …хотел быть папой, да передумал. И шантажирует тем, что свалит.
— Она его выгнала? — написала я в чатик пару часов назад.
Уточнять не стала, думаю, все и так поняли, о ком и о чем речью.
— Думает пока, — пришел ответ.
Девы, я не знаю что сказать. О чем тут вообще можно думать? Только о том, как отвесить пендель животворящий, чтобы летел герой подальше, не оглядываясь. Собственное здоровье — оно дороже любого эгоиста. Эгоистов жизнь еще кучу, прямо к дверям квартиры, подкинет. А женщина у себя одна — любимая. И гробиться ради их прихотей — не надо.