История на реальных событиях. Все имена изменены, любое совпадение случайно.
Антон старательно выводил на белоснежном листке тонкие линии будущего рисунка, он настолько погрузился в работу, что не слышал, как в комнату вошел отец.
Антон вздрогнул от испуга и пролил на лист тюбик краски, но он не обратил на это внимания, потому что сейчас маленькое сердце железными тисками сжал страх. Он знал, зачем пришел отец - по всей видимости, что-то произошло такое, за что его сейчас снова накажут.
Отец только за этим в последнее время и заходил в комнату сына. Последний раз это было меся назад, когда он без спроса взял у отца деньги. За неделю до этого мальчик вместе с классом побывал на выставке картин. От увиденного у Антона захватило дух - до этого он даже не задумывался, какой удивительный мир можно создать при помощи красок и карандашей.
И вот он вытащил у отца из бумажника деньги и тайно съездил в районный поселок, чтобы купить пастель.
В тот день отец его порол долго и зло. Он до сих пор помнил, как тот прочитал ему предпорочную лекцию, объясняя, в чем сын провинился и за что будет наказан, а потом Антон дрожащими руками снял брюки до колен и повернулся спиной к отцу...
Потом еще очень долго перед глазами полыхал алый цвет боли и стыда. А отец вышел из комнаты, не проронив ни слова.
За все годы Антон так и не привык к боли. Каждый раз, когда он спускал штаны, тело его била мелкая дрожь, а в глазах начинали мельтешить цветные мушки уже после первого удара. Он больше не мог любить отца, как прежде, подбежать к нему, обвив его шею руками и рассказывать о своих радостях и неудачах. Потому что отец перестал для него быть самым лучшим другом. Навсегда перестал.
В этот день отец опять заговорил о пропавших деньгах, снова обвинив Антона в том, что тот залез в его кошелек, хотя уже был за это наказан.
За все годы жестоких порок Антон никогда не просил у отца пощады, но сегодня он извивался и кричал: "Папочка, не надо! Я не брал! Поверь мне, поверь, поверь!"
***
Анатолий Викторович считал, что жизнь его удалась только потому, что он умел все и всех, в том числе и себя подчинять жесткому плану, загонять в строгие рамки. Сначала он, благодаря своей настойчивости и упертости поступил на юридический, хоть и с третьего раза. Институт Анатолий окончил с красным дипломом, а потом открыл свою собственную юридическую консультацию.
К 30 годам он был уже успешным бизнесменом, а в его характере, помимо настойчивости и перфекционизма появились такие черты, как жесткость, бескомпромиссность и принципиальность.
Наверное, именно поэтому он долго не мог создать семью, ни одна из появлявшихся в его жизни женщин не удовлетворяла его требованиям к жене и матери будущих детей.
Лена появилась на его горизонте, когда ему уже исполнилось 35. Она была клиенткой его конторы, и, впервые увидев ее серые, лучащиеся неземным светом глаза, он самостоятельно взялся ее консультировать...
После свадьбы Анатолий распорядился, чтобы Лена полностью оставила работу и посвятила себя семье, тем более, что скоро должен был родиться Антон.
Первой досадной несостыковкой в четко распланированной жизни Анатолия стал категорический отказ жены поддерживать его методы воспитания. Когда четырехлетний Антон закатил истерику в торговом центре, от первой порки его спасла мать.
Анатолий долго объяснял Лене, что физические наказания не умаляют любви, но они необходимы, чтобы вовремя предотвратить развитие плохих наклонностей. Лена не спорила, но в ее глухом молчании и опущенных глазах сквозило категорическое несогласие, и это было первым протестом с ее стороны.
Конечно, как и всегда в жизни, он смог настоять на своем, но наказывая сына, всегда закрывал дверь его комнаты на ключ, отрезая Лене возможность вмешиваться.
***
Антон проснулся задолго до рассвета. После вчерашнего наказания ему стало нечем дышать в этой комнате. Раньше отец хоть и наказывал его жестоко, но все-таки, в глубине души Антон знал, что это - за дело.
То, что произошло вчера - перечеркнуло жирным черным мазком все, что было "до". Сегодняшний день начался с мрачного "после". Он быстро оделся, стараясь не касаться фиолетовых гематом на теле и, прижимая к груди папку со своими рисунками, вышел из дома.
Он все ускорял шаг, торопясь покинуть сонную улицу. Его путь лежал на автобусную остановку. Он не знал, куда и зачем должен ехать, просто он должен покинуть этот поселок и этот дом. Становилось немного грустно от того, что дома осталась мама, но он старался не думать об этом и еще сильнее прижимал к себе гладкую синюю папку.
В автобусе никого не оказалось, только на конечной остановке вошел мужчина в сером пальто, с такими же свинцовыми, тяжелыми глазами. Но какое дело было Антону до него?
***
В детстве он называл себя минотавром. Ему нравилось представлять себя сильным и мощным, способным дать отпор любому, всем, кто бил его и унижал. Сначала минотавр довольствовался отрыванием крылышек у бабочек и мух, потом переключился на котят и щенков, но вскоре и этого ему оказалось мало...
Этого хрупкого светловолосого мальчишку он заметил сразу. Интересно, куда это он едет в такой ранний час? Минотавр обязательно должен это выяснить, и он выяснит, когда они доедут до конечной остановки.
***
Собираясь утром на работу, Анатолий решил не заходить к Антону, чтобы тот хорошенько подумал и раскаялся. Доставая из кармана куртки ключи, он увидел, как, кружась, на пол упала тысячная купюра. Он вспомнил, что вчера на заправке сам небрежно сунул ее в карман.
Анатолий бросился в комнату к сыну, чтобы вымолить у него прощение, но комната была пуста. Смятое одеяло касалось концом лимонно-желтого квадрата солнечного света на полу. На столе лежал, сиротливо сморщившись, вчерашний рисунок его сына, на котором синела клякса...
А дальше только выработанная с годами выдержка помогла ему вспоминать нужные номера, совершать нужные звонки и говорить уверенные слова обессиленной Лене, смотрящей в одну точку красными, опухшими глазами.
Вдруг что-то будто бы толкнуло его с силой в грудь, и он уже знал, что больше не контролирует ничего. Он бросился в машину и, сорвавшись с места, помчался по маршруту единственного в их коттеджном поселке автобуса. Он до хруста в пальцах сжимал руль и повторял: "Я тебя люблю, сынок, поверь мне, поверь, поверь!"
Так неожиданно и не к месту ему вспомнилось, как он встречал Лену из роддома, каким неземным блеском тепла и любви сияли ее глаза. А он, дрожа от волнения, принял на руки маленький сверток из рук улыбающейся медсестры.
И только дома он решился отогнуть край одеяльца, под которым оказалось маленькое, сморщенное лицо. Кроха приоткрыл свои веки и на него впервые глянули глаза Антона - глаза его сына...
И вот теперь он мчался по пустынной дороге, разрывая плотный туман, чтобы найти то место, где сейчас был его единственный ребенок. Пока еще был.