Тот роковой день Надя запомнила на всю жизнь. Она лежала в палате, сцепив пальцы в замок на тощем больничном одеяле. Она слушала педиатра, но не верила, что это происходит с ней.
"Подумай хорошо, ты еще молодая... глубокий инвалид... будет овощем... не порть жизнь...", слова долетали, словно сквозь плотную толщу воды, какими-то бессвязными обрывками. Она плотно сжала губы и смотрела в больничное окно, за которым кружились в причудливом и грустном танце листья старой березы...
***
Родильный дом Надя покинула одна. Она не решилась забрать своего несчастного малыша, которому никогда не суждено было сделать первый шаг, сказать первое слово и даже почувствовать ласку материнской руки.
Да и некуда ей было его такого забирать: студентка из провинции ютилась в съемной каморке, а папаша ребёнка благополучно умыл руки.
Она не пошла с ним прощаться, только посмотрела сквозь толстое смотровое окошко: все детишки кричали, чего-то требовали, ждали мам. И только один лежал молча. Надя каким-то звериным чувством поняла, что это ее сын. Он будто бы знал, что не стоит кричать и звать, ведь к нему никто не придет. Она привычно сжала губы в узкую полоску и пошла, не оглядываясь.
***
С тех пор прошло уже тридцать лет. Боль первой трагедии постепенно угасала. Надя вышла замуж и родила чудесную девочку, за плечами была долгая и размеренная семейная жизнь. Праздники и будни, взросление дочери, первые влюбленности и слезы, смех и радость.
Надя искренне считала, что прожила хорошую жизнь. Лишь иногда снился сон, где в раме больничного окна облетали листья на березе, а за прозрачной толщей стекла молчал младенец. Но они снились все реже, и уже не оставляли щемящей боли, только легкий флер грусти. Она не могла поступить по- другому. Не всем дано быть героинями.
***
Месяц назад жизнь Нади снова обрела краски, слегка угасающие с возрастом. Дочь поделилась радостью: они с мужем скоро станут родителями. Ах, как Наде уже не терпелось стать бабушкой! Ходить с малышом в сквер, трепетно сжимая его маленькую теплую ладошку и слушать без конца милое детское щебетание.
Месяцы пролетели, как во сне, и вот уже дочь в роддоме. Сегодня должен был появиться на свет внук. Надя вся трепетала, не расставалась с телефоном ни на минуту.
Долгожданный звонок раздался в 11 ночи.
-Да-да!, -звонко, по-девчоночьи ответила Надя.
Но чем дольше она слушала чужой, взволнованный голос на том конце провода, тем меньше верила в реальность происходящего. Нет, это не с ней, такого не может быть!
"Инвалид... Гипоксия... Будет овощем".
Такое уже было, было когда-то давно, будто в страшном кошмаре. Перед глазами вились цветные мушки, в трубке уже давно раздавались короткие гудки, а Надя все еще прижимала ее машинально к уху побелевшими пальцами.
***
Она не помнила, как прошла эта ночь, а утром она уже ехала в роддом к дочери, сжимая губы в тонкую нить, как тогда, 30 лет назад.
Дочь лежала с пустыми глазами, отвернувшись к стене.
-Мама, я буду писать отказ. Я не справлюсь. Я не хочу его видеть, - сказала она бесцветным тоном.
-Наверное, так будет лучше. Вы с Иваном еще молодые, у вас все впереди. Отболит и забудешь, - приговаривала Надя, будто баюкала дочь.
Она уже собиралась уходить, но вдруг что-то неудержимо потянуло ее туда, где пищали в отдельном боксе отказники. Она долго не могла объяснить дежурной медсестре, кто она и что ей тут надо. Наконец, та сжалилась и пустила ее посмотреть на внука.
И Надя словно вернулась туда, на 30 лет назад. Она сразу узнала внука - он кричал громче всех, совсем не так, как когда-то ее несчастный сын. Она подошла к кроватке и взяла мальчика за крошечную красную ручку. И он сразу же замолчал, сжал тоненькими пальчиками Надин палец.
Господи, кто же в интернате успокоит его, погладит, прижмет к груди? Выходя из палаты, Надя уже знала, что будет делать...
***
-Антоша, не забудь кефира взять!, - крикнула из окна седая женщина.
Хрупкий мальчишка лет восьми кивнул ей и медленно пошел вдоль тротуара, опираясь на тросточку.
Надя суетилась, накрывая на стол. Сегодня должна была приехать в гости дочь с внучкой. Честно говоря, она не так уж часто жаловала ее и Антона своим присутствием. Не лежало у нее к сыну сердце, как ни крути. Но Надя не обижалась, ей было некогда тратить стремительно уходящие годы на обиды. Она мечтала иметь в запасе всего 10 лет, чтобы успеть выпустить своего хрупкого птенца из гнезда во взрослую жизнь.
Наде впервые за 30 лет перестал сниться её несчастный малыш.