Роды, в отличие от тяжелейшей беременности прошли легко, но родился только один сын, хотя весь срок беременности речь шла о двоих детях, мальчике и девочки. Освободившись от бремени, она сразу попросила дать ей детей. Ей положили на грудь только сына. Появившаяся тут же в родильном зале, мачеха, которая теперь была уже чуть ли не главным врачом всей больницы, уверенно и спокойно стала объяснять, что произошла ошибка, и узи не правильно определило количество плодов. Только спустя множество месяцев , она узнала, что девочка в отличие от своего брата, была не жизнеспособной, очень маленькой, с врожденными патологиями. Мачеха же была настолько убедительна, что она поверила ей, только иногда в бессонные ночи ей отчетливо казалось , что она действительно потеряла что-то ценное и эта неясная потеря, которая ощущалась всем ее естеством, конечно, же была её дочерью. Все, что делала мачеха, было настолько естественным, родным, что не подвергалось никому сомнению. Сын был настолько хорош и доставлял столько радости, что через некоторое время боль притупилась и ей действительно казалось , что ожидание еще и дочери было каким-то наваждением, игрой её нервов. Они с мужем были по-настоящему счастливы, она и не помнила , когда в своей жизни на её душе было так хорошо , так спокойно и светло. Любящий муж, заботливая, ненавязчивая мачеха, отец, братья и сестры, все они, её семья, приносила тепло и радость. Муж , свои необыкновенным чутьем врача от Бога и огромной любовью к ней, всегда знал о её настроениях, её неожиданных страхах или беспокойствах. Они настолько стали близки за месяцы этой очень непростой беременности, что без слов понимали, чувствовали друг друга и в первую же секунду любой внезапной тревоги были рядом друг с другом. Всю беременность она не подходила к мольберту, он одиноко стоял в углу комнаты, ей не хотелось ничего рисовать, писать, что-либо изображать. Когда самочувствие позволяло, она ходила гулять или сидела на балконе , в огромном уютном кресле, одевшись по погоде, боясь простуд , которые могли повредить её малышам. Сына она кормила грудью, долго, до первой травы. Он рос спокойным , попусту некрикливым и она не знала , что такое недосып с маленьким ребенком. Его пухленькие ножки, кулачки с ямочками у мизинцев и на щечках были столь умилительны, так дороги ей, что она не то что на день , она на несколько часов не могла расстаться с ним, со своим миром, своей вселенной, которая вся была теперь сосредоточена в ее малыше. Известив мать о рождении внука буквально на второй день его рождения, она получила лаконичное сообщение с сухим поздравление и просьбой немедленно выслать денег, так как все деньги, которые она присылала несколько месяцев тому назад, «все вышли», давно закончились. Жизнь сильно подорожала. Мать не спросила ни об имени внука, ни о самочувствии дочери, ни о весе родившегося малыша. Даже не спросила , почему только внук и где же еще предварительно обещанная внучка. Теперь она окончательно поверила, что дочери не было , был какой-то сбой, ошибка, ведь не могла же мать об этом забыть. В её понимании , это было невозможно. В тот же день она попросила мужа отправить матери денег, хотя знала, что отец во благо спокойствия всей семьи, регулярно отправлял деньги бывшей супруге. Купаясь, наслаждаясь любовью, дружбой новой её семьи, она не думала о матери плохо, воспринимая её такой, как есть, но тосковать, скучать встречаться с матерью ей не хотелось. Мать оставалась матерью, другой ведь не будет, теперь став сама матерью, она четко это понимала. Так постепенно боль от потери не родившейся дочери отступала, становясь каким — то миражом, иллюзией, вымыслом. Когда сыну исполнилось девять месяцев, она встав ранним утром, взялась за мольберт. У нее не было никаких мыслей, никаких фантазий, никаких желаний что именно рисовать. Непроизвольно рука сама выводила маленьких ангелочков путти,маленьких мальчиков с крылышками, которыми были украшены фасады домов итальянской эпохи Возрождения. Она видела их очень давно, еще в школьные годы, в одной из поездок с матерью по Италии. И вот сейчас именно они всплыли из памяти и потребовали немедленного воплощения на бумаге. Их получалось такое множество, казалось бы, одинаковых , но совершенно разных. Она и не предполагала, что через несколько месяцев из этих случайных зарисовок получится удивительная картина, которая затмит все ее предыдущие работы, будет поездка в Италию, будет конкурс . Её имя станет еще более известно всем знатокам и любителям живописи, картина же будет продана за совершенно баснословные деньги и откроется новый, неожиданный для нее и для всего её окружения зрелый , более интересный этап в её творчестве и в её жизни..
Мачеха была инициатором, основным вдохновителем её поездки на художественный конкурс в Москву, а потом и на большой Выставочный фестиваль молодых художников в Италию. Когда она писала свои картины, делала какие- то зарисовки, она никогда не думала о том, что из этого может получиться или же какой успех или провал может иметь то , что она создает. Углубляясь, погружаюсь в работу, в любимое свое занятие всем своим существом, она думала, верней чувствовала только то, что творила. После замужества и рождения сына, ее талант живописца заиграл новыми гранями, раскрылся, стал еще более привлекательным и интересным. Её работами стали интересоваться не только серьезные знатоки живописи, искусствоведы и специалисты, а обычные люди старались узнать что-то о неё, купить одну из её картин.К такому интересу к своему творчеству, она относилась совершенно спокойно, зная точно, что напишет еще и, возможно, даже значительно лучше.Это была её жизнь, без каких-либо амбиций или тщеславия.Какие-то ее работы оправлялись на выставки, какие-то продавались или дарились прямо здесь.
Она и представления не имела в каком состоянии находятся её денежные дела. С самого начала её переезда к отцу этими вопросами занимался он, потом замужество, и опять деньги и все необходимое для жизни было в руках и в ведении мужа и отца.
Материальная сторона жизни совсем не интересовала её и была совершенно далека от действительно волнующих её тем. Если нужно было что-то из одежды, или для дома, это выписывалось мачехой в каких-то особых журналах и доставлялось ей домой.
Сын рос, ему тоже нужны были новые одежки, игрушки , эти все бытовые необходимости решались без труда мачехой. Мачеха оказалась её верным старшим другом, подругой, сестрой, соратницей и матерью. Она называла мачеху по имени, но знала, что более надежного и близкого человека у нее нет и никогда, видимо, кроме бабушки, не было. Мачеха настояла на поездки в Москву на её собственное присутствие в показе картин. Ехать не хотелось. Очень. Не хотелось впервые оставлять сына, не хотелось расставаться с мужем.
Отношения с мужем складывались очень тепло и близко, они действительно оказались по-настоящему любящей и близкой по духу парой. Муж работал в больнице, ведущим кардиологом, писал диссертацию, но это все не мешало ему уделать время семье, сыну и своей очень талантливой и непрактичной в быту жене. Этот союз, уже многое переживших людей, был прочным и очень теплым. Поэтому каждое расставание, даже на короткий срок времени,было обоим супругам нерадостным.
Москва встретила небывалой жарой. Трудно расставаясь теперь уже с привычным сибирским домом, прилетев в Москву, она почувствовала, что все же очень скучала по родному городу, по совсем особенному воздуху, по огромным магистралям, заполненными рядами движущихся машин. Это был её город, хоть на время и покинутой ею, забытый ею и даже хранивший её обиду, как -будто все случившееся с ней было его виной.
Бабушкина квартира, в которой она всегда останавливалась и за которой присматривала одна из родственниц приятельниц покойной бабушки, была в полном порядке, готовой к полному и комфортному проживанию.
Позвонив и сообщив о своем приезде смотрительнице квартиры, кураторам в выставочном зале, решив все срочные и важные вопросы, она позвонила матери. Ответил молодой игривый мужской голос, осведомившись и долго пытая с интонациями заигрывания,кто же спрашивает хозяйку квартиры.
В ходе этого бессмысленного и какого -то странного разговора, выяснилось, что мать уже несколько дней в Склифе, в кардиологии, с каким- то неясным капризным якобы недомоганием, а он, её верный друг сидит здесь один, охраняет квартиру и даже не имеет возможности купить себе продуктов потому, что хозяйка квартиры даже не удосужилась оставить ему денег на пропитание…., плаксиво тянул мужской голосок на другом конце телефонной связи.Кто он такой, он так и не представился.
Отправив СМС мужу и отцу, с учетом разницы времени, не хотелось будить их телефонным звонком с такими тревожными сообщениями, она поехала в больницу…
Через несколько часов, лежа в квартире бабушки, и никак не умея справится с дрожью, она вспоминала детство, мать, красивую, изысканную, яркую даму, в которую был влюблен весь мужской бомонд Москвы.
Матери не стало…Она ушла от инфаркта, который не смогли купировать именно в тот момент, когда дочь уже приземлилась в аэропорту Москвы. Как странно, как нелепо устроена жизнь… Воспоминания нахлынули непрошенными гостями, раскаяние, горе и страшное чувство одиночества, как-будто стоишь на кромке совершенно открытого космоса.Одна. Во всей огромной Вселенной..
Чувство вины не давало покоя, как мало все же внимания она уделяла матери… обиды… обиды, болезненно жуткие обиды, были забыты, осталось только чувство вины…., могла бы и больше уделять внимания матери, чаще посылать денег.От этого безнадежного чувства, от полной безвозвратности болело все.. ныло сердце, до невозможности болела голова..
Она знала, что ей , с ее одиночеством в этом страшном горе, нужно продержаться всего несколько часов, все сибирское семейство уже летит в Москву, по первому же ее звонку, первым же рейсом после ее звонка об этой беде.Но эти часы были очень страшными, просто жуткими, невыносимо тяжелыми и долгими, казались совершенно нескончаемыми.
Похороны прошли в очень узком кругу прибывших сибиряков, у матери не осталось ни друзей, ни знакомых, весь бомонд, с которым она общалась куда — то подевался, но оказалось множество кредиторов, которые требовали выплатить долги, деньги которые они либо одалживали, либо выигрывали у матери в карты.
Оказалось, что и квартира заложена банку, и банк полный владелец великолепной, огромной квартиры в центре Москвы. С большим трудом, подняв всех своих старых сослуживцев и заплатив немалые деньги, отец этот вопрос утряс и квартира, когда-то московское семейное гнездо, была сохранена.
Ей хотелось домой, в свою сибирскую квартирку, закрыться теплым пледом, все забыть и спать, спать, как- будто все происшедшее было просто дурным сном. Муж уехал обратно домой, ему нужно было на работу, мачеха с детьми тоже уехали вместе с зятем, детям нужно было на учебу в школу. Они же с отцом остались в Москве закачивать, оставленные матерью не законченные дела, отдавать долги, переоформлять квартиру. Так на сороковой день помянув мать, съездив на кладбище, они наконец-то отправились в аэропорт.
Несколько недель прошли в полной отрешенности. Она никак не могла восстановить душевное равновесие, заняться домом, сыном, своим мольбертом. Целыми днями она лежала на диване в наушниках якобы слушая музыку или на клочках каких — то бумажек рисовала силуэты матери. Казалось , мать своим уходом унесла все жизненные силы своей не совсем нужной и любимой дочери.
Матери нет, не стало,и никогда уже не будет, не будет ни обид, ни материнских не всегда ласковых глаз, не критикующих обидных слов, «как ты плохо сегодня одета», » приличная женщина не имеет права так плохо выглядеть» или что-то подобное не менее обидное…Но разве это обида в сравнении с тем, что матери больше нет. Ничего этого больше не будет. От этого становилось невозможно больно, тоскливо, горько, тяжело.
Диссертация мужа, которую он недавно с большим успехом защитил, имела большой резонанс в осведомленных медицинских кругах и он получил предложение продолжить свои изыскания в этой области в одном из серьезных московских военных госпиталей. На семейном совете было решено, что поскольку вопрос с жильем в Москве улажен, вся семья возвращается домой, в родную Москву.Жизнь, сделав крутой вираж, в очередной раз внося непредсказуемые изменения..
К столичной жизни нужно было привыкать. После милого уютного небольшого городка, всем членам семьи было не просто приноровиться к новым условиям жизни. Отец со своей большой семьёй расположился в огромной квартире матери, а дочь с мужем и сыном в меньшей квартирке по соседству, в бабушкиной. Она очень любила эту не очень большую трехкомнатную уютную квартиру своей любимой бабушки, матери отца, в которой прошло так много счастливых дней ее детства.
Отец , выкупив небольшой чердачок, устроил ей настоящую домашнюю творческую мастерскую. Только вот после смерти матери, уже успокоившись и придя в себя, она все равно ничего не писала, не рисовала, даже любимый этюдник был забыт и где — то заброшен в не распакованных после переезда вещах. Она много занималась сыном, устройством нового своего » гнезда» для всей своей семьи. Куратор картинной галереи звонила, спрашивала , есть ли что-нибудь новенькое, свеженькое для вновь организуемой экспозиции. Ни новенького, ни свеженького ничего не было, не было и настроения что — либо создавать. Муж увлеченно и много работал , довольно быстро осваиваясь на новом месте, мачеха тоже работала в одной из Московских клиник, с её рекомендациями и связями зятя, который начинал свою трудовую деятельность под ее руководством, у нее было много профессионально интересных предложений. Но мачеха выбрала вариант, который устраивал всех, работать, но при этом и уделять максимум времени своей большой семье. Чтобы как — то облегчить жизнь мачехи, она взяла на себя большую часть забот о двойняшках сестрицах и младшем брате, которые превратились в жизнерадостных и приятных подростков. Для них переезд в Москву тоже оказался делом нелегким и отцу пришлось даже нанять нескольких репетиров по отдельным предметам, так как школьные показатели успеваемости у всех троих в Москве оказались на довольно низком уровне. Близняшек предстоял выпускной класс с обязательным поступление в Вуз, непреклонная программа отца, поэтому все силы семьи были брошены на решение этих проблем. Однажды, зайдя в школу за братом, она разговорилась с завучем и та предложила поработать у них, в школе учителем рисования. Небольшие часы, полставки. На семейном совете было решено воспользоваться этим предложением, нужно же как то возвращаться в привычное русло жизни, тем более ее сын уже ходил в детский сад и был вполне самостоятельным » подготовишкой» в школу. Он был в полном восторге от детского сада, от друзей, от занятий в подготовительной к школе группе. Работа в школе ей очень понравилась, она вспомнила свою учебу в Суриковском, захотелось не столько научить детей рисованию , а приобщить , познакомить , заставить полюбить художественную живопись, сделать так, чтобы работы знаменитых мастеров для этих детей были знакомы, узнаваемы и любимы. Она часто водила свои классы в выставочные залы, в музеи. На одной такой экскурсии она и встретилась с бывшим мужем под руку со своей школьной подругой. Казалось , прошло столько времени, все пережито и забыто, но сердце застучало так быстро и гулко, кровь прилила к вискам и щекам. Увильнуть от неожиданной встречи , сделаться незамеченной не получилось…Одним мгновенным взглядом на нее , подруга определили все, и материальной положение своей » подруги» — конкурентки, и статус замужней дамы, и уверенность и внутреннее счастливое состояние женщины. А когда из подъехавшей машины вышел очень интересный , статный мужчина с обручальным кольцом на правой руке в сопровождении более пожилого , но не менее импозантного мужчины с военной выправкой, в котором подруга узнала постаревшего отца своей конкурентки, кровь прилила к ее щекам, руки сжались в кулачки, даже из глаз показались капельки слез… почему… почему так несправедлива жизнь … кому — то все, а ей опять ничего…Ей казалось , что эта школьная подруга, горе-художница, больше никогда не вернется в Москву, закиснет в своей Сибири, никогда не выйдет замуж и не добьётся никакого успеха в жизни.. А вот же!!! Она опять на коне, замужем, в Москве, за руку с мальчиком младшего школьного возраста, видимо, сыном….И по всей вероятности счастлива… , а кем была… какой-то некрасивой очкарихой с вечно грязными от краски руками и ободранными ногтями… А она? Так и живет в ненавистной блочной квартирке на окраине Москвы, торгуя в ближайшем магазине овощами, чтобы как-то заработать на жизнь, да еще с этим никчемным мужичишкой, карточным шулером, которого она много лет тому назад увела от этой своей школьной подруги художницы. И зачем он был ей нужен то… зачем?Он и сейчас ей был совершенно ненужен. До чего же несправедливая и жестокая штука-жизнь…
После смерти матери она не написала ни одной картины, просто не писалось… Отношения с матерью всегда были непростыми. Когда она была маленькой большую часть времени с ней проводила бабушка, мать отца, генеральша, женщина многое поведавшая на своем веку, мудрая и спокойная. С бабушкой всегда было хорошо.
Девчушка родилась хорошенькой и с первой минуты жизни с какой-то непередаваемой веселой смешливой искринкой в еще неосмысленных глазках. Она держала этот маленький комочек на своих руках, своего второго ребенка и переживала величайшее счастье, казалось весь мир, вся вселенная открылась для нее, что более счастливого момента в ее жизни никогда не было и быть не могло. Девчушка улыбалась, как — будто разглядывая, знакомясь и стараясь понять свою мать, женщину, которая только что дала ей жизнь в этом удивительном и прекрасном из миров. Она всматривалась в личико новорожденной дочери, стараясь, найти сходство с мужем, со своим отцом, старшим сыном и, конечно, хоть какие — то черты матери. Но она их не увидела. На нее смотрел, скорей, смешливый и добрый взгляд ее любимой бабушки. Она понимала, что у новорожденных детей все быстро меняется, но так хотелось, чтобы в продолжении её семьи была только любовь и доброта, та, которую она в полной мере испытала в отношениях с отцом, мачехой, мужем, помнила доброту и любовь обеих бабушек и дедов. Родив второго ребенка ее красота еще больше расцвела, совершенно исчезли все последствия той продолжительной болезни, которую спровоцировал разрыв её первого брака. Она чувствовала себе совершенно спокойной, сильной и очень хотелось побыстрей оказаться у мольберта, к которому она по — настоящему не прикасалась уже несколько лет. Её талант засверкал новыми необыкновенными гранями зрелости, понимания многих жизненных вопросов, взаимоотношения людей, понимания мира и себя, свою роль в этом огромном мире, что немедленным образом нашло отражение в её творчестве. Блокноты для зарисовок, этюдники набирались все более интересными и неожиданными идеями. Весь день у нее был расписан по минутам, она сама занималась детьми, и сыном, и дочерью, подстраивалась под дежурства и работу мужа и только оставшееся совсем небольшое время в сутках тратила на свои картины. Мачеха посмотрев на все это, ни слова не говоря, взяла на себя часть домашних дел.Отправленные куратору галереи картины имели большой успех и было решено, что экспозиция этих картин будет выставлена в ближайшее время. А она все писала и писала, с большим удовольствием , на каком- то непонятном творческом подъеме, казалось, что все музы творчества слетелись именно к ней, чтобы с новой силой и мощью открыть все грани ее удивительного таланта. Выставка имела огромный успех, значительно больший, чем тот, первый, который состоялся после ее бегства из Москвы от мужа, матери, после той изнурительной болезни, когда казалось, что ей уже никогда ни подняться, ни стать прежней и уж точно не написать ни одной достойной картины. Она очень боялась, верней не боялась, но нервничала, что может в первый, престижный день открытия выставки появиться школьная подруга с ее первым мужем. Не хотелось портить праздничного настроения, хотелось видеть только близкие родные любимые лица, которые искренне болели, переживали за нее, её отца, мужа, мачехи, сестер — близняшек, брата и, конечно, ее детей. Великую силу, поддержку ее могучей, большой семьи.
В разгар приема ей принесли букет цветов, в котором лежала карточка и яркой губной помадой было написано » ты победила!!!»…
Так написать мог только один человек, ее школьная подруга… но она ведь действительно никогда, не сейчас, ни тогда , в школе, не после замужества, ни с кем и не сражалась , не соревновалась…..только отступала, сдавая свои позиции, оставив подруге мужа, Москву, только что начавшуюся карьеру художника…отступала, не воевала….
И радости от этой победы у нее не было…Радость было от жизни, от любви, от мужа, детей, ее дорогой так любимой её семьи, от её творчества, которое было признано и кому-то нужно…