Что формирует наш характер и мировоззрение? В этой статье психолог и мифоаналитик Гарри Колман исследует феномен травмы дефицитарности — глубинного ощущения нехватки, которое передаётся через поколения и заставляет человека жить в режиме постоянного выживания, даже когда реальной угрозы нет.
Эта травма коренится в переживании дефицитарности материнской фигуры, которая воспринимается как недостаточно ресурсная, хрупкая, нестабильная или даже «призрачная». В терминах психоанализа это близко к концепции «мёртвой матери» Андрэ Грина. Другой полюс — образ «окаменевшей», властной и подавляющей матери. Часто эти черты сочетаются. Ключевое — это переживание нехватки тепла, любви, эмоциональной доступности. Иногда эта фигура не осознаётся как конкретная мать, а проецируется на «мир вообще» и на саму жизнь, которая воспринимается как скудная и ненадёжная.
Исторические корни: как поколенческий опыт формирует травму
Истоки этой травмы уходят в тяжёлые исторические события XX века. Каждое поколение внесло свой вклад в формирование этого коллективного опыта.
Поколение «матерей войны» (1905-1920 гг.) сформировало базовую установку: «Вы должны выжить и при этом прилично выглядеть». Вторая часть — о внешней пристойности — была жизненно важна, так как выживание часто зависело от помощи общины, соседей, родни. Чтобы получить помощь, нужно было выглядеть «нормальным».
«Дети войны» (1935-1945 гг.) усвоили жёсткий функционал: «Выжить любой ценой». Высшими ценностями стали еда и одежда. На еду проецировались все остальные потребности — в любви, принятии, самореализации. У этого поколения почти не было возможности развивать другие стороны жизни. Их характеризует навязчивая забота, тревога, мнительность. Установка на выживание была настолько сильна, что их собственные дети часто были вынуждены работать на выживание родителей.
«Дети детей войны» (1955-1970 гг.) столкнулись с внутренним конфликтом. С одной стороны, у них впервые появился шанс на самореализацию и освобождение от тотального подчинения предкам. С другой — на них легла обязанность опекать и «беречь» своих травмированных родителей (явление парентификации). Это поколение часто становилось «супер-родителями» для своих детей, пытаясь дать им всё, чего сами были лишены, но при этом требуя от них «показать результат» своих усилий.
«Дети супер-мам» (1985-2000 гг.) получили больше возможностей для самореализации, но им приходится справляться с давлением родительских ожиданий. Иногда это приводит к контр-сценарию: «ничего не хочу» и «не стану ничего добиваться» как форме протеста.
Как травма дефицитарности проявляется в жизни
Травма дефицитарности накладывает глубокий отпечаток на личность и поведение. Вот её ключевые проявления:
1. Выживание как «стиль жизни». Даже в безопасной обстановке человек остаётся зацикленным на выживании. Это выражается в постоянной бдительности, создании «экстренных запасов» (еды, денег), страхах, что «всё вот-вот закончится». Возникает невозможность расслабиться, ощутить изобилие, получать удовольствие (ангедония). Важным аспектом является дегуманизация — восприятие себя и других как функций или инструментов, а не живых людей со своими желаниями. Детство в таком режиме можно описать фразой: «Кормили тушу, но срали в душу». На это накладывается и социальный компонент: государству часто выгодно поддерживать в людях страх и зацикленность на базовых потребностях, чтобы отвлечь их от других сфер. Однако этому давлению можно противостоять на личностном уровне.
2. Самоограничение и запрет на удовольствие. Прямое следствие установки на выживание — привычка экономить на себе, отказываться от «приятных мелочей», неспособность дать себе отдохнуть. Формируются установки: «это не для меня», «я этого не достоин», «я не могу себе этого позволить». Развивается трудоголизм и стыд за собственную радость.
3. Ригидность психики. Страх перед переменами, ведь «нового и хорошего может никогда не случиться». Как люди хранят старые, ненужные вещи «на всякий случай», так и в психике сохраняются отжившие, мешающие установки. Меняться страшно вдвойне, потому что поколенческая память шепчет: «ничего нельзя выбрасывать», а мнение окружающих критически важно для выживания.
4. Зависть и агрессия. Постоянные самоограничения и страх рождают зависть к тем, кто смог вырваться из «модуса выживания». Эта зависть может выливаться в агрессию вовне (осуждение других) или внутрь себя (самоуничижение, отчаяние). Иногда это зависть родителей к своим более свободным детям или внукам.
5. Жажда власти как жажда безопасности. В условиях дефицита власть воспринимается как главный инструмент контроля над ресурсами и гарантия безопасности. Это порождает жёсткие, часто нездоровые иерархии в семье и обществе: эмоциональный шантаж родителей, требование беспрекословного подчинения от детей, борьба за влияние. Этот паттерн важно осознавать, в том числе в терапевтических отношениях, где изначально существует неравенство во власти.
6. Садистический компонент. На фоне тотальной дегуманизации и установки «жизнь жестока, ресурсов мало» может гипертрофироваться садистическая часть личности. Она часто коренится в детской беспомощности перед холодной, «не дающей» матерью и представляет собой искажённую попытку ощутить своё влияние на мир, доказать, что ты вообще на что-то способен.
Автор: Гарри Колман
Источник
Подписывайтесь на наш телеграм-канал, и да пребудет с вами сила
Читайте также на Зожнике:
8 нездоровых привычек, которые ухудшают ваше психологическое состояние
7 психологических суперспособностей, чтобы выжить в современном мире
Топ-5 людоедских идей в поп-психологии
Основы экстренной психологической помощи: истерика, агрессия, апатия, страх, тревожность, плач
Как найти психолога, который поможет, а не навредит
